Перекрёстки Эгредеума

— У нуаров ещё интереснее, — увлечённо продолжала она. — Они верят, что полотно бытия соткали пауки, но при этом считают, что видимый мир рождён взглядом слепца, скользящим по изменчивым формам, что застыли в его памяти с тех давних пор, когда тот был зрячим.

* * *

Обогнув крохотный остров с запада, они причалили к солнечному берегу сонной Апсары, когда красная полоса на востоке ознаменовала появление часовой луны. Для Эйкундайо начиналась ночь, остальной мир готовился к пробуждению.

— Пойдём искать сердобольных рыбаков, — беспечно бросила Аэндара, — а то искра нашего друга совсем потухнет.

Эйкундайо потянулся к дорожной сумке, но спутница махнула рукой:

— Брось в лодке. Всё равно скоро вернёмся.

Только сияющий меч так и остался у неё на поясе, да за спиною — неразлучная лютня.

Огромное ярко-оранжевое солнце на безоблачном розоватом небе едва касалось воды. Лёгкий ветерок дул в спину, но всё равно было жарковато. Сняв обувь, они шли на восток, навстречу луне, по самой кромке песчаного берега, и тёплые волны с тихим шелестом касались их ног. Удивительная тишина — только мерное дыхание океана да крики птиц в вышине.

— А хорошо здесь, да? — вздохнула Аэндара.

— Да, — эхом отозвался юноша.

Хорошо, как не было никогда. Тревоги, страхи, ужас недавних событий — всё растворилось в этой дремотной тишине. Всё это казалось наваждением, кошмарным сном, что развеял утренний ветер. Вот так идти бы и идти босиком по мокрому песку. В безмятежном молчании. С Аэндарой. Даже крохотное личико спящего младенца на её руках лучилось умиротворением.

— Какие планы? — безмятежное молчание прервалось беспечным щебетом.

Эйкундайо пожал плечами.

— Вот и я не знаю, — аюгави вновь принялась рассуждать вслух. — Не возвращаться же в Агранис. Буду путешествовать. Может, поплыву на Игна́вию, а потом напишу такой отчёт, что всё учёные выскочки попадают со своих трибун. Хочешь, давай со мной? Или можем тут остаться. Во-он в такой лачуге.

Она кивнула на показавшуюся впереди рыбацкую деревушку. Хрупкие домишки с тростниковыми крышами: деревянный настил на столбах или прямо на песке, вот и всё. Вместо дверей — полотняные пологи или занавески из крупных бусин.

— А что? Заживём, как апсарийцы. Ты будешь ловить рыбу, а я — петь песни. Ну или что они там ещё делают. А ребёнок у нас уже есть.

Эйкундайо споткнулся от неожиданности, и Аэндара прыснула со смеху. Но тут же осеклась: свёрток зашевелился и хныкнул в полусне.

— Да шучу я, — весело прошептала она. — Почти пришли.

Галахиец молча выдавил улыбку.

Они направились к ближайшей лачуге, где у входа на верёвке меж высокими столбами вялилась рыба. Над порогом, покачиваясь на ветру, тихо звенели ракушки и камушки, подвешенные на длинных нитях.

— Есть кто? — громко позвала Аэндара.

Тишина — только занавеска бренчит.

— Эй, хозяева!

— А может, и правда его оставим, — вырвалось у Эйкундайо неожиданно для него самого.

Аюгави не успела ответить: из домика выскочила маленькая фигура в грубом платье.

Изжелта-смуглое лицо, высокие скулы, раскосые глаза выпучены. Густая коса растрёпана, и на лоб спадают блестящие чёрные пряди. На шее — извитая перламутровая ракушка.

Женщина смотрит на путников тревожно — то на одного, то на другого.

Не произносит ни слова, пока Аэндара тараторит заготовленную речь.

Бережно принимает у неё малыша, высвобождает крохотную татуированную ручонку из пелёнок, а сама начинает трястись крупной дрожью.

Бросает на Эйкундайо полный ужаса взгляд.

И — заикающимся полушёпотом:

— Г-галахия? Тазг?

У Эйкундайо замерло сердце: она знает. Знает всё.

Но откуда?

Парализующий волю страх сковал его тело, а в уме судорожно всполошились мрачнейшие догадки. Стражи Мостов на соседнем острове. Королевский патруль на крылатых чудищах. Должно быть, они искали его — вернее, то, что он забрал. Ребёнка? Или… меч?

Они знают, что это сделали галахийцы. Возможно, его родичи уже поплатились за совершённое зло.

Нарастающая тревога отдалась в голове неприятным звоном, за которым меркли звуки внешнего мира, и Эйкундайо лишь краем уха слышал, как его бойкая спутница пытается выяснить, «в чём, собственно, дело».

Нет, всё кончено. Он понял это даже прежде, чем апсарийка схватила ракушку с шеи и подула в неё с глухим свистом. Прежде, чем в розовом небе возникли три чёрные точки.

И знакомый шёпот над самым ухом приказал ему взять меч.

* * *

Шёпот стал яростным, перерос в оглушительный скрежет. Зло цедя слова, кто-то невидимый требовал «забрать меч и принести в башню Аш-Раторг, что в сердце пустыни».

Но Эйкундайо не мог пошевелиться.

А если бы и мог, всё равно ни за что не стал подчиняться безумному голосу.

Стремительно приближаясь, чёрные точки обернулись тремя крылатыми тварями.

— Феоссары! Какого ашмара?! — выругалась Аэндара.

Апсарийка с ребёнком кинулась бежать к соседним лачугам, откуда начали выползать встревоженные селяне.

— Она вызвала феоссаров! Да что вообще происходит? — закричала девушка, и, глянув на Эйкундайо, сорвалась на визг: — Ты-то чего трясёшься?

— Бежим, — беззвучно прошептал он, не в силах сдвинуться с места.