Перекрестки судеб. Стася и Тим (СИ)

А под утро его разбудил грохот и тихие ругательства Дашки. Игнат сам не заметил, как вырубился. Он работал над полученной информацией, вертел ее и так, и сяк, пытаясь понять, на кой Кирилл вернулся спустя десять лет? Он ведь исчез почти сразу после неудавшегося покушения на Игната с крупной суммой, которой ему вполне хватило бы на спокойную жизнь где-нибудь в тихом райском уголке. И не находил ни единой причины для новой игры Погодина. Но ведь они были. Не могло не быть.

Так и отключился. А теперь не мог понять, где он и что происходит. Звон разбитого стекла выдернул из сна. Игнат мотнул головой, растер лицо и двинул на звуки.

Дашка нашлась на кухне. Сидела на столе в одном нижнем белье и, закусив, полотенце, штопала свой бок. По бледному лицу катился пот, кровь перепачкала стол и ее всю, на полу разбитый флакончик перекиси, бинты, вата, а рядом на столешнице кетгут, которым она и штопала себя, кривясь от боли и бледнея с каждым стежком.

— Твою мать, Дашка, — и сам не понял, как перехватил ее руку и прижал к себе ее всю за мгновение до того, как она отключилась. — А еще хирург, — прошептал, глотая колючий ком в горле.

Когда Дашка пришла в себя, Игнат ее зашил и позвонил Алексу. Тот раздал указания, что прокапать, через слово отправляя Игната в больницу. Но Крушинин знал, что нельзя Дашке в больницу. Что-то подсказывало ему, что ей вообще никуда нельзя и что ножевая рана, только чудом не задевшая печень, послание от Погодина, который начал подчищать хвосты.

— Ты почему мне сразу не сказала? — потребовал ответа, едва она открыла свои глаза чайного цвета.

Она лишь слабо улыбнулась в ответ.

— Прости…я уйду…как только смогу, — добавила мрачно.

— Хрена с два ты куда-то уйдешь, — прорычал он, сам не понимая, почему злится. Рваная душа внутри выла раненым зверем и Игнат ничего не мог поделать с той болью, что выжигала из него все чувства, кроме одного. Не мог он ее отпустить. Что бы ни говорил накануне – любовь та еще паскуда и он не знал, что с этим делать. Потому что десять лет не чувствовал ничего подобного. После Инги в нем словно вымерло все. Выгорело и стояло выжженным полем, припорошенным пеплом. Пока не появилась Дашка. Озорная девчонка, живущая на грани. Девчонка, любившая жизнь и свою профессию.

Он улыбнулся невольно, вспоминая, как ему позвонил Алекс с просьбой выяснить имя шумахера, подрезавшего его на дороге. Игнат выяснил и чуть не сдох, осознав, что тем гонщиком на байке была его Дашка. А потом орал на нее так, не в силах справиться с собственным страхом. А она смотрела на него так странно, словно впервые увидела. И ничего не говорила. Не оправдывалась и не твердила, что он ей никто. Просто обняла его, разгоняя его страхи.

Уже через два дня Игнат узнал, что в то утро она спешила на операцию. Узнал, что в то утро благодаря своему сумасшествию и скорости байка она спасла жизнь семилетней девочке.

И сейчас, вспоминая, он точно знал, что вот та Дашка была настоящей. Его маленькой любимой девочкой, которая нашла в себе силы довериться ему. И все равно…она до последнего оставалась сильной и гордой. И если бы не потеря крови, она бы ушла, так и не признавшись, что ее едва не убили. А он бы отпустил…прямо в руки Погодина, который добрался бы до нее рано или поздно.

И это осознание бьет под дых раскаленным молотом, ломает к черту все его сомнения. Выдохнув, Игнат осторожно сдвинул Дашку от края кровати, лег рядом и бережно сгреб ее в охапку, зарываясь носом в пропахшие потом и кровью волосы.

Да, он ей по-прежнему не доверял, но любил и ничего не мог с этим поделать.

Дашка устроила голову у него на груди и тихо вздохнула.

— Знаю, ты мне не веришь…но я…я умру за тебя.

— Спи, курносая, — прошептал, целуя в макушку.

И впервые за этот долгий день он не хотел проверять ее слова, потому что поверил сразу, не оставив сомнениям ни малейшего шанса. И даже не попытался проанализировать почему так вышло. Надоело. Он устал. Втянул носом ее запах, ловя каждый ее вдох и выдох. А когда она притихла, уснув, закрыл глаза и впервые за десять лет не видел кошмаров.

Глава 26 Тим.

Она не хочет его отпускать. Задерживает вопросами. Смотрит умоляюще и ходит следом, как побитая собака.

— Стаська, в чем дело? — спрашивает Тим, не выдержав ее метаний.

— Ты ему доверяешь? — вопросом на вопрос, кусая губу и заламывая пальцы.

— Игнату? – Тимур в удивлении выгнул бровь. — А почему я не должен ему доверять? Он не предавал меня, не обманывал. Всегда был предельно честен. Аж тошно, – когда Инга ушла, в никуда, как говорила тогда, Игнат пришел с бутылкой водки и заявил, что любит ее. Что не может без нее. Что хочет на ней жениться и совершенно не знает, что с этим делать. Тогда они напились вдрызг, а Тим взял с друга клятву – защищать Ингу. А иначе тот его убьет. Он усмехнулся, вспоминая, что оба не сдержали данное слово. Так было и с Русалкой – все предельно честно. — Но в этом весь Игнат.

— Не нужно было ему говорить, — вздыхает она. — Не нужно было втягивать его во все это.