Перекрестки Сумерек

Несмотря на все попытки отвлечься, в ее голове крутились новости из внешнего мира. Или точнее, недостаток точных новостей. То, что сообщали шпионы из Алтары, и Арад Домана было слишком беспорядочно, а те немногие сообщения, что вновь начинали поступать из Тарабона, были пугающими. Судя по слухам, правители Приграничных королевств могли находиться всюду: от Запустения до Андора, Амадиции или Айильской Пустыни. Однако, единственно достоверным был факт, что никто из них не был там, где ему следовало – а именно – на охране границ Запустения. Айил тоже были повсюду, и вышли из-под контроля ал'Тора, если когда-то были. От последних новостей из Муранди ей захотелось одновременно скрежетать зубами и плакать, тогда как кайриэнцы… Сестры просто таки наводнили Солнечный Дворец, но некоторые из них, как подозревалось, были мятежницами, и ни одной Сестры, известной лояльностью Башне. И по-прежнему не было никаких известий от Койрен и ее посольства, с самого момента их отбытия из города, хотя они уже давно должны были вернуться в Тар Валон. И, словно всего этого было недостаточно, сам ал'Тор вдруг снова пропал, словно мыльный пузырь. Возможно ли, что рассказы о разрушении им половины Солнечного Дворца являются правдой? Свет, мужчина не мог еще сойти с ума! Или это «мудрое» предложение «защиты» Элайды заставило его спрятаться? Что его напугало? Он пугал ее. Он также пугал и остальных Восседающих, заставляя их помимо воли дрожать от страха.

Единственное в чем действительно можно было быть уверенной, это что ни одной из этих капель недостаточно для ливня. Однако это знание никак не помогало сосредоточиться на деталях. Когда к ребрам приставили нож, слишком большая роскошь волноваться о том, что сидишь в зарослях колючих роз, даже если шипы, в конечном счете, могут вас убить.

«Каждый раз, когда за прошедшие десять лет она покидала Башню, это случалось по ее личным делам, поэтому нет свежих отчетов, чтобы проверить» – бормотала ее спутница. – «За ней трудно проследить. Когда она находится за пределами Башни, то становится… осторожной». Ее темные золотистые волосы были зачесаны назад и удерживались костяными гребешками. Мейдани была высока и достаточно стройна, чтобы заметить полную грудь, эффектно подчеркнутую вышивкой из серебра на темном лифе платья, и тем способом, которым она шла, наклонившись к уху Юкири. Ее шаль, сползшая до запястий, длинным серым шлейфом тянулась по плиткам пола.

«Выпрями спину» – тихо прорычала Юкири. – «Мои уши не забиты грязью».

Женщина, покраснев, отшатнулась. Поправив шаль на плечах, Мейдани чуть обернулась, посмотрев через плечо на своего Стража Леонина, который следовал за ними на безопасном расстоянии. Если они могли слышать только слабый звон серебряных колокольчиков на черных косичках мужчины, то и он не мог слышать того, что произносили тихим голосом. Мужчина знал не больше, чем было необходимо – почти ничего важного, за исключением того, что его Айз Седай от него хотела. Для любого хорошего Стража этого было достаточно – он мог бы причинить неприятности, если бы узнал слишком много, но при этом не было необходимости шептаться. Люди, замечающие, что кто-то шепчется, хотят узнать, в чем состоит секрет.

Эта Серая раздражала бы ее не больше, чем остальной мир, даже, если бы не оказалась галкой в лебяжьих перьях. В любом случае, не сильно. Это отвратительно – мятежница, притворяющаяся лояльной Башне, но все же фактически Юкири была довольна, что Саэрин и Певара убедили ее, что им еще рано передавать Мейдани и ее подруг-галок в руки закона Башни. Теперь их крылья были подрезаны, а они были весьма полезны. Они могут даже рассчитывать на снисхождение, когда они действительно предстанут перед судом. Конечно, если присяга, с помощью которой они подрезали крылья Мейдани, выйдет на поверхность, то сама Юкири может легко оказаться рядом с ними, ожидая снисхождения. Потому что мятежницы они или нет, но то, что она и прочие сделали с Мейдани и ее товарками было столь же далеко от закона, как и убийство. Или измена. Клятва повиновения, принесенная на Клятвенном Жезле, и данная под давлением – была слишком близка к Принуждению, которое было строго запрещено, если только им не являлось. Однако, нельзя выкурить шершней из гнезда, и не испачкаться. А Черная Айя была шершнем с очень ядовитым жалом. В свое время закон будет соблюден. Как известно, без закона, не было бы ничего – но она должна побеспокоиться о том, переживет ли она процесс выкуривания, а не о том, какое точно наказание последует за нарушение. У трупа нет причин волноваться о наказаниях.