Перекрестки сумерек

Ванин сплюнул сквозь щель в зубах, чуть не попав в котелок. По сравнению с тем, что готовила Лателле, варево пахло замечательно, но Мэт решил, что здесь он есть то же не станет. Вытащив деревянную ложку, которой он помешивал варево, чтобы её очистить, толстяк посмотрел на Мэта сонными глазами. Его круглое лицо часто выглядело сонным, но только дурак бы этому поверил. — «Такими темпами мы доберемся до Лугарда только к концу лета. Если вообще доберёмся».

"Доберёмся, Ванин», — сказал Мэт увереннее, чем чувствовал на самом деле. Грубый шерстяной кафтан, который он высушил всего несколько часов назад, было уже всё в мокрых разводах, и вниз по спине сочилась вода. Трудно чувствовать себя уверено, когда по вашей спине течет ледяная вода. — «Зима почти закончилась. Как только придёт весна, мы будем двигаться быстрее. Вот увидишь. К середине весны мы будем в Лугарде».

Он и сам не был в этом уверен. Они продвинулись не больше, чем на две лиги за первый день, и дальше путь в две с половиной лиги за день считался неплохой нормой. На Большом Северном тракте, название, которое начало быстро меняться, чем дальше они продвигались на Север, было не много мест, которые можно было считать городами. Люди назвали её "эбударской дорогой» или «Торговым Трактом» или иногда просто «трактом» — как будто он был единственным. Люка же останавливался в каждом придорожном городе, не важно, был ли это на самом деле город, или только по названию стихийно возникшая деревня, окруженная стеной, с шестью улицами и с грубо утрамбованным пространством, именуемым городской площадью. Почти полдня уходило только на установку циркового шатра, окруженного стенами, с синей, украшенной огромными красными буквами, вывеской над входом: «Великое Странствующее Шоу Валана Люка». Он просто не мог упустить шанс выступить перед толпой. Или отказаться от возможности облегчить кошельки населения. А может, боялся упустить шанс пощеголять в одном этих красных плащей, купаясь в восторге аудитории. Люка любил это почти так же, как он любил звон монеты. Почти.

Присутствия заезжих исполнителей и клеток с животными из дальних стран, обычно уже хватало, чтобы собрать толпу. Хотя, для этих зрителей хватило бы и местных животных, мало кто из них заходил так далеко в лес, что видел медведя, не говоря уже о льве. Только сильный дождь уменьшал толпу, а когда дождь был слишком сильным, жонглеры и акробаты отказывались выступать без крыши над головой. Что, безусловно, приводило Люку в бешенство, и он с исступлением принимался сетовать на отсутствие возможности раздобыть достаточно материи, чтобы укрыть каждую сцену, или изготовить единый общий шатер для всего цирка. Единый шатер! Да, амбициями Люка обладал, явно грандиозными. Один шатёр на всех? Почему уж тогда не дворец на колесах?

Ах, если бы Люка и их черепаший темп, с которым передвигался цирк, были бы единственными заботами Мэта, он был бы счастлив. Иногда прежде, чем первый цирковой фургон начинал двигаться, их задерживали два или три медленно ползущих каравана шончанских переселенцев, которые тащили свои набитые до отказа, странной конструкции фургоны и чудной скот. Иногда, их обгоняли колоны шончанских солдат на марше, массы людей в шлемах, подобных головам огромных насекомых, устремлено шагали по тракту, сопровождаемые колонами кавалеристов, закованными разноцветную полосатую пластинчатую броню. Однажды, проезжали всадники на кошках, размером с лошадь, покрытых бронзовой чешуей. Не считая, конечно, наличия у них третьего глаза. Около двадцати таких тварей короткими передвигались прыжками быстрее, чем могла бежать любая лошадь. Ни всадники, ни сами животные не обратили на шоу никакого внимания, но все цирковые лошади впали в неистовство, протяжно вопя и разрывая поводья, когда чудища промчались мимо. Львы, леопарды и медведи рычали в клетках, а один олень, чуть не разбился насмерть о брусья клетки, пытаясь сбежать. Пришлось ждать несколько часов, прежде чем животные достаточно угомонились, чтобы фургоны смогли продолжить движение, но Люка еще задержал отбытие, пока все раненые животные не были осмотрены и перевязаны. Животные были его самым серьёзным вложением. Дважды охранную грамоту Люка на лошадей проверяли офицеры в оперенных шлемах, и Мэт исходил холодным потом, пока они удовлетворённые не покинули цирк. Чем дальше на Север уходила труппа, тем меньше Шончан встречалось на дороге, и все же, его всякий раз бросало в дрожь при виде шончанских переселенцев или солдат. Возможно, Сюрот и в правду хранила исчезновение Туон в тайне, но, тем не менее, Шончан будут ее искать. Хватило бы, одного дотошного офицера, который сравнил бы цифру, указанную в грамоте, с настоящим числом лошадей. Тогда, проверяя, он наверняка бы разобрал все фургоны по досочкам. Или какая-нибудь назойливая сулдам, решившая проверить, нет ли умеющей направлять женщины среди жонглеров и акробатов, тоже могла решить их судьбу. Да, Мэт постоянно был в поту! К сожалению, не каждый понимал неимоверную ценность собственной шкуры.