Перекрестки сумерек

– Голам, – сдавленно пробормотала Туон. Внезапно она сильно стукнула костяшками пальцев по макушке Мэта. Хлопнув рукой по голове, он недоверчиво посмотрел на нее через плечо.

– Меня очень радует, что ты настолько привязан к Тайлин, Игрушка, – сказала она серьезным голосом, – но мне не нравится, что ты веришь во всякие суеверия. Я в них не верю. Это не приносит Тайлин чести. – Чтоб ему сгореть, смерть Тайлин, казалось, тронула ее ничуть не больше, чем возможное самоубийство Сюрот. И на этой женщине он собирается жениться?

На этот раз, когда раздался стук кулака в дверь, он даже не потрудился встать. Он чувствовал оцепенение внутри и ноющие ссадины снаружи. Блерик ворвался в фургон не дожидаясь ответа, с его темно-коричневого плаща стекали струйки дождя. Это был старый плащ, изношенный почти до дыр и покрытый пятнами, но Блерика, казалось не заботило, промочит ли его дождь.

Страж проигнорировал всех, кроме Мэта, или почти всех. Мужчина все же улучил минутку, чтобы рассмотреть грудь Селусии!

– Джолин хочет видеть тебя, Коутон, – сказал он, продолжая изучать сей предмет. Свет! Мэту только этого и не хватало – для полного счастья.

– Кто такая Джолин? – требовательно спросила Туон.

Мэт не обратил на нее внимания.

– Скажи Джолин, что я увижусь с ней, как только мы тронемся в дорогу, Блерик. – Последнее, чего он хотел сейчас – выслушивать очередные жалобы какой бы то ни было Айз Седай.

– Она хочет видеть тебя сейчас же, Коутон.

Со вздохом Мэт встал на ноги и поднял с пола шляпу. Блерик выглядел так, словно в противном случае собирался его тащить. Мэт подумал, что решись тот попробовать, и в своем нынешнем настроении он вполне мог бы воткнуть в него кинжал. И в наказание получить сломанную шею, Страж не отнесся бы с легкостью к кинжалу под ребрами. Он был твердо уверен, что однажды уже умирал, как то было предсказано, и было это не в древних воспоминаниях. Достаточно уверен, чтобы не рисковать и уступить.

– Кто такая Джолин, Игрушка?

Если бы он не знал ее лучше, то мог бы сказать, что голос Туон звучит ревниво.

– Проклятая Айз Седай, – пробормотал Мэт, натягивая шляпу и впервые за весь день испытывая удовлетворение. Челюсть у Туон отвисла от удивления. Он захлопнул за собой дверь, прежде чем она сообразила, что сказать. Весьма небольшое удовольствие. Единственная бабочка на кучу навоза. Тайлин мертва, и Ищущие Ветер все же могут быть причастны к этому, что бы ни говорил Том. И это еще не считая Туон и проклятые кости в голове. Одна-единственная крохотная бабочка на огромную гору навоза.

С неба, сплошь затянутого мрачными тучами, размеренно шел ливень. Дождь, как из ведра, – так они называли его дома. Едва он ступил наружу, как вода уже просочилась сквозь шляпу, намочив голову, и насквозь пропитала кафтан. Блерик, похоже, не обращал на ливень внимания – только поплотнее завернулся в плащ. Делать было нечего, поэтому Мэт, ссутулившись, пошлепал сквозь растущие лужи по грязным улицам. Все равно, к тому времени, когда он доберется до своего плаща в фургоне, вся его одежда уже прилипнет к телу. Такая погода подходила к его настроению как нельзя кстати.

К его удивлению, несмотря на ливень, за то короткое время, что он пробыл внутри, сделана была львиная доля работы. Насколько хватало взгляда, по всему периметру пропала стена, отсутствовала половина грузовых фургонов, что стояли вокруг шатра Туон. Большая часть животных перевозилась в этих повозках. Большая, обитая железом клетка, в которой содержался черногривый лев, послушно катилась к дороге за лошадьми, равно безразличными как к спящему льву, так и к ливню. Актеры уже отправились в дорогу, хотя каким образом они пронюхали про отъезд, было неизвестно. Большинство палаток, казалось, просто испарилось; в одном месте пропали сразу три ярко раскрашенных фургона, в другом – каждый второй, а кое-где фургоны все еще, кажется, чего-то ждали, скопившись в одном месте. Единственная вещь, которая указывала на то, что труппа просто-напросто не разбежалась, был сам Люка, широко шагающий по улице и закутанный в ярко-красный плащ, время от времени останавливаясь, чтобы хлопнуть кого-нибудь по плечу или что-то прошептать на ухо женщине, заставляя ее рассмеяться. Если бы труппа разбегалась, Люка уже спешил бы вдогонку за теми, кто пытался убежать. Он сплотил труппу, в том числе и убеждением, и никогда не позволил бы никому уехать даже без слабой попытки убедить остаться. Мэт знал, что видя Люка все еще здесь должен почувствовать себя лучше, хотя он и мысли никогда не допускал, что этот парень бросит золото, правда в данный момент он сомневался, что что-нибудь сможет заставить его чувствовать себя менее окоченевшим и сердитым.