Перекресток

— Хорошо. Поверю, — принц резко повернулся к Гроху. — Снимай защиту!

Дальше… Дальше всё происходило в лучших традициях фильмом Хичкока. Волки приблизились вплотную, а я увидел, что проблему моё предложение не решило — Пожиратели всё так же продолжали сосать энергию. Но теперь донорами выступали мы все. Но что поразительно — по-разному! Огромное количество Силы они по-прежнему забирали у чёрного мага. Чуть меньше — у Хрохана, орков и у меня. Совсем мало — у Хельги.

— Ну что, доволен? — Грох улыбался ядовитой усмешкой обречённого. — Сейчас ничего и сделать невозможно — любая атака убьёт нас самих. Зови своих Богов, Входящий!

Господи! Впервые почувствовал, что жизнь моих товарищей теперь целиком зависит только от меня, а вариантов — ноль! Красивая идея рассыпалась как карточный домик. Светловолосая! Что же ты ещё говорила? Как обмануть Пожирателей?!

—  Познай величие смирения… — чей это голос?

Мне стало всё равно. Я вдруг вспомнил ту самую музыку, что слышал на корабле во ввремя атаки нагов. Увидел сонм золотистых головастиков, которые радостно прилипали ко всем коконам — Пожирателей, личей, Хельги… А потом нечеловеская музыка опять меня унесла куда-то за пределы реальности. Какая разница, что случится, если я уже на верху блаженства?..

7. Бунт

Такой досады, крепко замешенной на злости, Алиц ещё никогда не испытывал. Она доводила до исступления, порой прорывалась наружу бешенстваом раненого вепря, и тогда товарищи по заточению старались побыстрее забиться в самый дальний угол не слишком просторной темницы. Углов, как легко понять, на всех постоянно не хватало, поэтому очень скоро практически каждый из пиратов получил в награду за верную службу или синяк, или ссадину, а чью-то голову даже украсила внушительного размера шишка. Одним словом, "благословения" шкипера не удалось избежать даже самым осторожным и ловким.

Вполне естественно, что терпение не привыкших к подобному обращению корсаров в конце концов лопнуло — капитана скрутили, предусмотрительно натянули на глаза треуголку и добряче намяли бока. Потом на всякий случай связали руки невесть откуда взявшейся банданой.

— Слушай, кэп! — рыжеусый боцман всё же не рискнул приблизиться к разгневанному предводителю ближе, чем на пару шагов. — С какой реи ты рухнул?! Уж если разобраться по совести, уж ты-то виноват больше всех! Кто нас притащил за это клятое море? А кому потом не терпелось прокатиться на жрицах верхом, а?!

— А ещё кричал тогда на корабле — проверим, мол, каким местом они магию зарабатывают! — вертлявый пират с заплывшим глазом сильно ткнул Алица кулаком в спину. — Узнал? Доездился? Будем теперь по твоей милости слюни пускать, как тот придурок на острове. Если на подстилку для здешних девок раньше не определят! Забыл, что они с братом моим сделали? Чтоб ты в гальюне собственным дерьмом захлебнулся, гад!

— Заткнись, обмылок худосочный! — боцман грубо оттолкнул матроса. — Будешь говорить, когда слово дадут. Не хватало только глотки друг другу порвать прямо здесь.

Он внимательно осмотрел сложенные из огромных каменных блоков стены, кованые решётки на узких окнах-бойницах и вновь повернулся к шкиперу:

— Кэп! Разборки сейчас никого не спасут, да и делить уже нечего. Надо быстро что-то решать, пока нас ошейниками не одарили — тогда уж точно не дёрнемся.

Бешенство в глазах Алица постепенно расстаяло. Хмуро взглянув на притихшую команду, капитан вполне спокойно сказал:

— Ладно, развяжи. Подумаем, как от здешней петли улизнуть. В такую передрягу мы ещё не попадали, согласен. Но опыт не пропьёшь… Правда, боцман?

Алиц неожиданно усмехнулся:

— Эти дуры, видимо, нас вообще за соперников не считают — даже не обыскали, прежде чем сюда упрятать. А зря! Если даже не вырвемся, утяну парочку за собой к морскому Змею на обед!

Шкипер покрутил между пальцами вытянутым из-за голенища небольшим ножом, ловко перебросил в другую руку и вновь засунул клинок в сапог:

— Крот! Только не говори, что потерял свою пику!

— Обижаешь, кэп!

Образ подземного трудяги как нельзя лучше подходил бы для описания наружности отозвавшегося корсара, если бы не хищная крысиная улыбка: невысокий, плотный матрос в чёрной бархатистой куртке и такого же цвета штанах, подслеповато прищурившись, с готовностью продемонстрировал своё оружие. Острый штырь в две ладони длиной вернул пиратам, казалось, навсегда утраченную уверенность. Кто-то от радости даже хлопнул Алица по плечу — мол, подерёмся ещё, ребята — наведём шороху в бабьем царстве! И тут глухой одобрительный гул перекрыл визгливый голос щуплого матроса, которому боцман не так давно приказал замолчать:

— Что же вы, сволочи, на палубе-то про них забыли?! Когда всех вязали, словно свиней перед убоем?!

Шкипер скривился, как от зубной боли: