Перекресток одиночества-4

- Да зачем? – буркнул я, глядя на ворочающуюся на ледяном каменном полу невысокого субтильного негодяя в слишком большой для него одежде – Вставайте, Евгений Николаевич. Лежать на ледяном камне нельзя.

- А тебе не плевать на его здоровье? – осведомился присевший у мертвого тела Блат.

Я промолчал. А вот он изумленно присвистнул, держа в руках здоровенное такое кольцо с парой десяткой разномастных ключей на нем. Да там даже больше двух десятков… я такую связку больших чуть ли не амбарных ключей разве что в фильмах видел.

Я повернулся к застывшему Евгению Николаевичу:

- Это что за ключи?

- От всего – вздохнул он, пряча низ лица в намотанный на шее серый шарф – Кума Лизаветта тут за всем приглядывала. Ключница она. Была…

- Ключница – повторил я – Обалдеть… Ключница убийца Лизаветта… как там ее по батюшке?

- Павловна.

- Елизавета Павловна – кивнул я – Ключница бункера Старого Капитана. Да что ж тут у вас такое происходит, люди?

- Да какие они люди – бросил выпрямившийся Сергей, недобро глянув на Евгения – Это твари как есть. Я сам, бывало, чужое брал. И не раз. Но это там. А здесь… здесь так нельзя. Мы же все сидельцы. У всех судьбы одинаково поломаны. А вы… вы нелюди… О чем его расспрашивать, Охотник? Его надо связать по рукам и ногам да здесь бросить рядом с закрытой дверью! Пусть медленно подыхает!

При этих словах Евгения Николаевича перекосило так сильно, что я невольно отпрянул, запоздало поняв, что это была гримаса не ярости, но безумной силы страх. Еще чуток и старик отойдет в мир иной от переполнявших его переживаний. Поэтому я принял единственное верное решение и четко скомандовал:

- Пленника в машину. Куму Лизаветту проверить на признаки жизни и оставить здесь.

Сергей Блат уставился на меня с искренним удивлением:

- Так а зачем ее проверять? Мертва… в груди дыра.

- Проверь – попросил я, помогая подняться безвольному плачущему старику – Кто еще есть в вашем убежище?

- Никого – всхлипнул старик – Только мы вдвоем с Лизаветой и были… Тихий теплый уголок только для двоих… так она всегда говорила…

- Что за первой дверью?

Но старик не ответил, повиснув у меня на плече и покорно переставляя ноги. Входя в промежуточную ледяную гробницу, где мы выставили прекрасно сработавшую ловушку, я оглянулся и убедился, что Блат добросовестно выполняет мое поручение, согнувшись над мертвым телом и проверяя дыхание. Да глупость… да… но было в той старухе нечто настолько страшное и мерзкое, что и не поверишь, что она могла умереть так легко. Лучше уж лишний раз убедиться…

Как только мы закрыли и заблокировали дверь, я скинул куртку и шапку, оставшись в теплом шерстяном свитере, после чего уселся на одну из лавок и, приняв от Фили стакан чая, кивнул на сидящего рядом со мной пленника с опущенной головой:

- Налей и ему чаю. Погорячее. С сахаром.

- Ему-то? – тут же окрысился раздевающийся у двери Сергей Блат – Мы эту крысу чайком поить будем сладким?! Такие твари как он хуже всех! Охотник… разреши мне вывести эту гниду туда на мороз и побеседовать с ним пару минут. Он расскажет все – обещаю!

Я качнул головой:

- Успокойся, Сергей.

- Как тут успокоишься?! Он ведь такой же как мы! Тоже сиделец! – крик Блата наполнил салон и ударил по ушам – Мы прошли через одно и то же! Как он мог поступить вот так?! Как?!

- Успокойся – повторил я и перевел взгляд на Евгения Николаевича – Вот он сам нам и расскажет, верно?

Сжавшийся в комок старик не ответил. Даже не глянул на меня, не сводя застывшего взора с мокрого от растаявшего снега пола. Руки зажаты между ног, сидит на самом краешке скамьи, крупная дрожь заставляет его раскачиваться из стороны в сторону. Не глянул он и на вставший рядом с ним граненый советский стакан чая.

Выждав с минуту, я понял, что так дело не пойдет и наклонился к нему ближе:

- Успокойтесь, Евгений Николаевич. Успокойтесь. Бить вас никто не будет. Пальцем не тронут – я обещаю. Конечно, если вы не станете пытаться бежать или хвататься за оружие. Орать и запугивать тоже не станем. Я ведь вижу, как вы накручиваете себя прямо сейчас. Хватит затягивать пружину. А то так можно и до инфаркта дотянуть – и тогда смерть.

На этот раз он отреагировал хоть как-то – испустил долгий свистящий выдох, передернул плечами и немного выпрямился, хотя по-прежнему напоминал смертельно раненую взъерошенную птицу со свисающей головой. Как-то раз в наш дом в деревне со всего лету ударил молодой голубь. Ударил в стекло окна, напугав нас резким звуком. Я нашел его на завалинке, успев в последний миг спасти от когтей вечно полуголодной кошки – бабушка говорила, что сытым кошкам место в городе, но не на селе. Голубь был внешне цел. Ни одной ранки. Только голову не мог поднять, уронив ее на пеструю грудку. Бабушка глянула и сказала равнодушно – не жилец, отдай кошке. Я не послушался и отнес в безопасное место. Но голубь не выжил – он хоть и сидел, но голову так и не поднял, а следующим утром я нашел его мертвым и отдал кошке. Вот и Евгений Николаевич сейчас выглядел как тот голубь… Его уже будто ничего и не волновало.