Перекресток пяти теней

— Ты не кажешься скрюченным стариком, — заметил Женька.

— Много ты обо мне знаешь… — Эд вздохнул, достал расческу и провел ею по усам. — Некроманты умеют многое. В том числе облегчать телесные недуги. Мне девяносто восемь лет, и, поверь, живи я как обычный человек, давно проклял бы столь долгое существование. Неужели, Некр тебя не просветил?

— В общих чертах…

— Рыцари погибают быстро, потом возвращаются… или нет. Остаются в том возрасте, в котором совершили переход. Мы, некроманты, живем людьми долго, до самой старости. Потом, если возвращаемся, то молодеем в одночасье и уже больше не меняемся. Так-то.

Стало не по себе. Все же не привык Женька к подобным разговорам о смерти.

— И Некр также?

— Разве он особенный? Некромант, как и все, только древний и очень сильный, недаром глава Гильдии.

Женька хотел спросить еще что-нибудь: наверняка дурацкое, но сейчас важное… и застыл. Облако ароматов корицы и ванили, оттененное ноткой красного апельсина с примесью кофейного послевкусия, обволокло его мягко и в то же время крепко — не вырвешься. Женька готов был поклясться, что ощутил прикосновение к щеке. Мгновение спустя та же мимолетная ласка коснулась губ и невыносимо захотелось прикрыть глаза, забыться...

— Ксения, прекрати, — наставительно-скучающим тоном потребовал Эд, и все тотчас же прекратилось.

Немало разочарованный Женька тряхнул головой, отгоняя приятный дурман и уставился на… ребенка.

— Ну вот. Все испортил, — из-за портьеры высунулось круглое личико девчушки лет восьми с курносым носом, темно-серыми глазами на пол-лица и мелкими светлыми кудряшками.

— Правильно сделал. С людьми играть нельзя.

— Это с едой играть нельзя, — возразила она и подошла к столу. — А мне конфетку можно?

Старик с показательно тяжким вздохом подхватил ее и устроил у себя на колене, слегка покачивая.

— Ее матушка у нас в кордебалете танцует, — пояснил он. — А Ксения, значится, к нам забегает: скучно ей одной в гримерке сидеть.

— И дома тоже скучно, — сказала она, по-свойски и ничуть не боясь хлопнула Щукра по высунувшемуся из сены щупальцу, ловко ухватила избранную им конфету, развернула и засунула в рот. — А ты теперь у нас работаешь, Жека?

— Вроде как, — Женька покосился на конфеты, но решил, что четырех конечностей существа и двух рук маленькой девочки в битве у вазочки вполне достаточно, чтобы еще ему туда лезть. — А откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Слышала, — отмахнулась от него Ксения, вырывая у Щукра очередную конфету и сетуя: — Вот все вы, люди, такие: разкакались и развродились. Никак определиться не можете и сказать прямо, — она широко улыбнулась. — Что, думаешь, я не вижу? Никуда ты от нас не денешься.

— Ксеша… — с укором в голосе произнесла высокая стройная женщина, прихода которой из-за конфетной баталии не заметил никто, кроме Эда. Усталое лицо, темные волосы, забранные в строгий пучок, блестящий костюм, облегающий фигуру. Больше всего привлекала внимание длинная и худая шея, а также серьги, качавшиеся у самых плеч: тяжелые, массивные. Женька не мог назвать женщину красивой, но чувствовал, что перед ее обаянием не устоял бы. Если бы она пожелала этого. — Ты мешаешь, девочка.

— Как будто я не вижу, что нет, — фыркнула та, ерзая на колене Эда.

«Интересно в кого она такая — совершенно непохожая на мать? — подумал Женька. — Наверное в отца».

— В папу, — ответила на его мысли Ксения. — А ты всегда так громко думаешь?

— А вот это уже совсем по-свински! — осадила ее мать. — Тем более, ты разве не видишь, с кем говоришь?

Девочка фыркнула и выдала вовсе не то, чего ожидал Женька.

— Ему предстоит иным при жизни стать, — произнесла она с интонацией декламатора, вещающего со сцены.

Ложечка слишком громко ударила о блюдце — признавший свое поражение Щукр решил переключить внимание на сахарницу, но, видимо, произнесенные Ксенией слова его сильно удивили. В результате ложечку он упустил, и та увязла в сахарном песке, словно в зыбучем.

— Вот ведь выдумщица, — немного натянуто улыбнувшись Женьке, проговорила танцовщица. — Вы ж не один из нас, видно сразу, — и постаралась очень быстро увести дочь, контролируя каждое сказанное ею слово.

— Вот ведь чудная, — поторопился разрядить обстановку Эд. — Эти ведьмочки, как ляпнут, так хоть стой, хоть падай.

— Сиди и чай пей… — замогильно-тоскливым голосом провыл Щукр.

Женька куснул губу. Он действительно раздумывал над тем, не стоит ли догнать Ксению и расспросить подробнее.