Перекресток пропавших без вести

Кем мы только не были. Началось все с ящика фотографий, который Жека приволокла с блошиного рынка. Она шла там вечером, все лавки были уже закрыты, а этот ящик стоял на тротуаре. То ли продавец его забыл, то ли специально снаружи оставил, отчаявшись продать содержимое. «Вот, например», – Жека провела пальцами по краешкам пожелтевших картонок – сначала в одну сторону, потом в другую. У некоторых края были обтрепанными – видно было, что их часто доставали из альбомов, стопок, пухлых конвертов. Другие остались прямыми и нетронутыми. Жекин палец остановился ближе к краю коробки. Это был мальчик с деревянной саблей. Он нахмурился и смотрел прямо на фотографа. За его спиной были развалины какого-то высокого здания. На заднем плане можно было различить такие же разрушенные дома и площади, заваленные камнями. Мы по очереди разглядывали снимок, потом вернули его на место. Следующим тянул Жираф: по вертикальному треку мчался мотоциклист. На нем был черный шлем, на закрывающем глаза щитке из затемненной прозрачной пластмассы застыли блики. Руки в перчатках сжимали руль. Все остальное было рябой лентой – слишком большая скорость. Джо вытащил лес без людей, по верхушкам деревьев скользила тень вертолета. А потом была моя очередь, и тут, можно сказать, все и случилось. Я не колебался долго – извлек фотографию из самой середины. На ней был человек в водолазном костюме. Двое помогали ему приладить снаряжение. Они были в белых халатах и солнцезащитных очках, закрывавших всю верхнюю половину лица. Один из них курил трубку. К морю вела каменистая тропинка. Недалеко от берега их ожидал небольшой белый катер. И тут Жираф всех удивил: «У меня, – говорит, – есть точно такой же костюм и маска к нему, специальная. Мой старший брат работал на океанографической базе, вот и забрал домой списанный. Никогда причем не нырял. Костюм так и лежит на чердаке, если, конечно, мыши его совсем не сгрызли». И все один к одному сложилось. У Джо дома оказались белые халаты, у него же мама – медсестра, очень кстати. А у меня в ящике стола хранилась дедушкина трубка – короткая, с прямой чашей и эбонитовым мундштуком – не отличить от той, что на снимке.

Мыши скафандр не сгрызли, зря Жираф волновался. Мы собрали все, что у нас было, взяли с собой фотографию и купили билеты на поезд. Через восемь часов мы спускались к морю. Солнце светлело, поднимаясь над горизонтом. Гребешки волн отражали его – миллионы маленьких восходов. «Смотрите!» – крикнул Джо. В нескольких десятках метров от нас на воде покачивался белый катер.

На подготовку ушло лишь несколько минут. Мы сверялись с фотографией, чтобы сделать все как можно более точно. Жираф натянул на себя водолазный костюм, мы с Жекой помогли ему приладить акваланг и теперь разбирались с устройством маски. Джо был в стороне. Он сказал, что сфотографирует нас с другого ракурса. «Это придаст нам всем дополнительной достоверности» – так он выразился. И медный колокольчик – это была его идея. На счет три: Жираф наклонил голову. Я попробовал сдвинуть его маску – проверка плотности крепления. Жека в этот момент должна была просто стоять рядом, но она вдруг махнула рукой в направлении катера и крикнула: «Привет, Отто!»

Дома, печатая снимок в залитой красным светом ванной, он увидит, как под слоем проявителя в окошке катера медленно проступает сгусток серой тени. Похоже на кисть руки, и лицо за ней, но знать точно, конечно, невозможно. А Жекина машущая рука превратится в вихрь из поднятых ладоней – длинная выдержка.

«И все-таки он необходим, – думал Джо ночью, засыпая, слыша сквозь сон, как где-то в доме закрывается дверь подъезда, щелкает затвор фотоаппарата, и все мы превращаемся в туманности, рассеивающиеся коконы, в которых можно различить наши черты, но линии все более расплывчаты, зыбки, случайны – один-единственный жест, которого, вероятно, и не было».

Прошло несколько дней, мы снова перебирали фотографии – акробаты под куполом, впередсмотрящие, захватчики среди пирамид, шахматисты, архивариусы, счастливые семьи. И тут Жека сказала: «Взгляд из точки, в которой сделан снимок, может оказаться совсем не лишним». Мы переглянулись. «И на море сможем ездить хоть каждые выходные», – добавил Жираф. Теперь мы смотрели на обороты фотографий и, наконец, нашли то, что искали: надпись, сделанную перьевой ручкой. Чернила поблекли, но нам ее все же удалось прочитать. Имя, фамилия, наш город. Девушка взбегает на холм. Она смотрит вверх, над ее головой, в вышине – воздушный змей. Над ними мчатся шары облаков. Узнать в справочной номер телефона труда не составило. «Я вас слушаю», – произнес старческий голос.

* * *