Перекресток Старого профессора

– Повод всегда найдется, милая, – уютно подперев щеку кулаком, Савельич облокотился о стойку, не сводя глаз с молодой девушки, которая задумавшись стояла над открыткой, – было бы желание. Да и жизнь на доброту всегда добротой отвечает. Вон жил себе человек по имени Николай, всем добро пытался сделать. Спас трех девиц от нежелательного брака, подкинув им на бедность в дымоход по пять золотых монет. Казалось бы, ну что тут такого? А его теперь весь мир знает, Санта-Клаусом кличут, а по-нашему Дедом Морозом.

– Правда, что ли? – искренне удивилась Мона. Она вообще никогда не задумывалась над тем, откуда взялся сказочный волшебник. Папа достаточно рано просветил ее, что его не существует. Как пояснил потом, чтобы не было в жизни горьких разочарований.

– Правда-правда, ты что же, легенду никогда не слышала? – удивился Савельич.

– Нет, – честно ответила девушка.

– А ты заходи ко мне почаще, я тебе много чего интересного расскажу. А то историй накопилось, а рассказывать некому.

– А что же, сюда совсем никто не заходит? – поинтересовалась невзначай, раздумывая над тем, что ей написать в открытке. А вдруг Кирилл проверяет всю почту? А вдруг она что-то сейчас напишет, и он взорвет ей голову? Он же сказал, сделает это при попытке к бегству. Можно ли считать попытку связаться с отцом – бегством?

– Знаете, я просто хочу кого-нибудь поздравить с Новым годом, – вдруг сказала Мона, – праздник же приближается.

– Внучка моего поздравь, ему приятно будет, – предложил Савельич.

– С удовольствием, – кивнула Мона, – как его зовут?

– Митя.

«Дорогой Митя, с Новым годом!» – старательно вывела Мона. Раз уж сама она не сможет спастись при помощи почты, так хоть кому-нибудь сделает приятное. И подписалась: «Мона». Затем подумала и пририсовала маленькую девочку.

– Адрес какой?

– Село Рубежное, улица Салютная, двенадцать, – бодро отрапортовал Савельич, – вот спасибо тебе, милая, а то он уже мой почерк научился распознавать, сорванец.

– А обратный адрес какой? – невзначай поинтересовалась Мона.

– Я сам напишу, – отмахнулся Савельич, и девушка кинула на него быстрый взгляд – он специально ушел от ответа на вопрос или же действительно не почувствовал в нем подвоха?

– Как это место называется, – вдруг, понизив голос, быстро спросила она.

– Перекресток Старого профессора, – с удивлением ответил почтальон, – еще пирожок? А что с часами у тебя?

Мона с удивлением посмотрела на руку. Часы. Те самые, из-за которых они повздорили с отцом. Она надела их, да так и не отнесла в магазин, чтобы там с ними разобрались.

– Не знаю, остановились, – пожала плечами.

– Можно посмотреть? Я тут в свободное от работы время люблю всякое-разное чинить.

– Пожалуйста, – стащив с руки массивный браслет, протянула почтальону. Тот взял его в руки и уважительно посмотрел на безделушку.

– Такие небось больше всего моего дома стоят. – Он принялся крутить их, внимательно рассматривая. Драгоценные камни заиграли в тусклом свете.

– Это мне папа подарил, – зачем-то сообщила она.

– Любит он тебя шибко, – с уверенностью пробормотал Савельич, крутя колесико.

Мона промолчала. Савельич протянул ей часы:

– Вот, держи.

Девушка с удивлением уставилась на циферблат – стрелка начала бег.

– Вы их починили? – с детским восторгом полуутвердительно спросила она.

– Да они и не сломались, просто завод кончился, – рассмеялся Савельич, – если еще что починить надо, обращайся.

– А жизни вы не лечите? – вдруг спросила Мона, горько усмехнувшись.

– Тут каждый сам себе доктор, – вздохнул Савельич.

Любовно поглаживая циферблат, поднесла часы к уху, услышала еле слышное перестукивание. Они действительно шли.

– Ну спасибо вам! Я пойду, там, кажется, опять снег начинается, – вздохнула она.

– Иди, милая, иди, а я прям сегодня открытку твою отправлю.

– Спасибо вам, пирожки очень вкусные, – искренне поблагодарила Мона.

– Ты заходи иногда, может, я тебе историю какую расскажу.

Кивнув и с трудом сдерживая слезы от того, что весь ее гениальный план провалился, Мона направилась к выходу.

«Милая», – прозвучало так тихо, что ей даже показалось, что она ослышалась. Повернулась к почтальону, чтобы в этом убедиться, тот пристально смотрел на нее.

– Я почту прямо сейчас отправлять буду, так что письмо быстро дойдет.

Несколько секунд она пристально смотрела на Савельича, но тот так благодушно улыбался, что ей показалось, будто все это просто игра ее воспаленного воображения. Терять было все равно нечего. Проверить стоило.

Мона вышла из здания почты и зажмурилась – с неба падали крупные хлопья снега, из тех, что так весело ловить языком. Липкие, мохнатые, разлапистые, из них получаются отличные снеговики. Она бы с удовольствием скатала одного с Яном. При мысли о нем настроение стало еще гаже. Что с ним не так? Или это с ней?