Перекресток Теней (СИ)

Когда в сумерках одного из апрельских вечеров де Брие постучал в дверь этой кельи, капеллан был занят размышлением о поучительном трактате Святого Августина. В завтрашней проповеди он собирался цитировать для прихожан некоторые места. Отложив рукопись, Огюст Годар недовольно проворчал что-то себе под нос и отпер дверь.

— В такой глуши даже тайные агенты самого короля не всегда отыщут бывшего капеллана тамплиеров! — глухо сказал де Брие. — Узнаёте ли вы меня, святой отец?

Священник прищурился, внимательно изучая статную фигуру нежданного гостя, за спиной которого маячила фигура поменьше.

— Как не узнать! — высоким голосом с заметной хрипотцой и одышкой воскликнул капеллан. — Благородного рыцаря видно даже невооруженным глазом.

— Бывшего рыцаря, — поправил де Брие. — Увы, святой отец, бывшего рыцаря. Времена нынче не те…

— Да уж, не те, — согласился Огюст Годар. — Сколько это мы не виделись с вами?

— Лет пятнадцать, наверное. Или даже шестнадцать.

— Эпоха! — произнес капеллан пафосно.

— Да, эпоха, — повторил де Брие. — Так вы впустите нас?

Капеллан спохватился, отступая на шаг в сторону и пропуская в свой дом гостей. Затем притворил входную дверь и засеменил следом. В комнате Годара сразу стало тесно. Но, несмотря на это, священник предложил гостям присесть на свой топчан, покрытый тюфяком, в котором шуршала солома, а сам достал из полутемного угла маленькую скамеечку и, кряхтя, устроился на ней.

— С вами женщина? — удивленно спросил он, когда Эстель откинула капюшон на спину.

— Да, отец Огюст, она сестра наша и служит при мне, — ответил де Брие.

— Как, вы всё еще служите? — В вопросе капеллана было больше искреннего удивления, чем любопытства. — После всех событий…

— Нет, святой отец, теперь уже никто не служит, как раньше. Изменилась жизнь, изменились и задачи.

— Полагаю, одну из них вы теперь решаете, сеньор?

— Вы очень прозорливы, отец Огюст. Именно так.

— И что же вас привело ко мне?

— Позвольте сначала немного прийти в себя, — сказал де Брие. — Мы прибыли из Ла-Рошели. Путь, согласитесь, не близкий. Можем ли мы рассчитывать на ваше радушие, святой отец?

— Гм, двери храма всегда открыты для нуждающихся в приюте. Господь принимает под опеку любого страждущего. Но, сеньор… не лучше ли было вам остановиться на постоялом дворе?

— Вы имеете в виду присутствие Эстель? Это как-то смущает вас?

— Должен признаться, вы правы.

— Конечно, святой отец, если вы будете настаивать, мы уйдем ночевать на постоялый двор. Однако же я полагал, что ваши умеренные взгляды на жизнь, примеров которым я накануне вспоминал немало, позволят нам с Эстель надеяться на приют именно под сводами вашей капеллы. И потом… хочется укрыться от любопытных взглядов, тем более что в вашей глуши каждое новое лицо непременно будет вызывать излишнее любопытство. Может быть, я ошибаюсь, и годы, прошедшие с нашей последней встречи, изменили вас?

— Да, я понимаю… Понимаю, и не стану вас гнать куда-то на ночь глядя, — ответил слегка смущенный Огюст Годар, пожевав губами. — Но как мы все разместимся в этой крохотной комнате, где мне, порой, и одному бывает тесно?

— Если позволите, здесь будет спать одна Эстель. А мы с вами скоротаем ночь у алтаря.

— И проведем ее в душевной беседе? — осторожно спросил священник.

— И даже больше, святой отец!

Венсану де Брие показалось, что его старый приятель оживился. Еще бы, не каждый день судьба дарит встречу с хорошим собеседником, особенно в такой глуши. А с бывшим рыцарем было о чем поговорить.

— О, вы расскажете мне о своих военных подвигах? — спросил капеллан. — После того, как я оставил службу в Ордене, многое произошло…

— Нет, я бы хотел исповедоваться…

Капеллан посмотрел на де Брие с пристальным вниманием. От него не укрылось внутреннее волнение, с которым бывший рыцарь ожидал ответа. Огюст Годар хорошо понимал, как много страданий и страстей могли оставить неизгладимый след в сердце этого человека.

— Что ж, брат мой, — вздохнул он, — если уж Богу было угодно привести вас ко мне, стало быть, у Него имеются некие особые планы на ваш счет, и не мне, скромному капеллану, противиться божественному замыслу.

— Честно признаюсь, я не сомневался в вашем гостеприимстве. И если позволите, сестра Эстель хотела бы лечь спать не мешкая. Она очень устала и уже давно сдерживает в себе жалобы.

Девушка метнула в своего покровителя полный любви и благодарности взгляд, но тут же опустила голову, испугавшись проявления эмоций в присутствии священника.

Через полчаса в крохотной и тесной исповедальне, устроенной прямо в алтаре часовни, беседовали двое мужчин. Святой отец, как и было положено, сидел на скамеечке, рыцарь Венсан де Брие стоял на коленях. Их разделяла решетчатая деревянная перегородка, занавешенная темной полупрозрачной тканью.

— Учитывая твои прежние заслуги, о которых мне хорошо известно, сын мой, позволю тебе не стоять на коленях, а присесть, — сказал Огюст Годар. — Там есть скамеечка.

— Благодарю, святой отец, — ответил де Брие. — Однако позволю себе отказаться, ибо это лишит меня ощущения исповедания грехов.