Перекресток трех дорог

Ферр не отрывал взгляда от далёких земель. Лишь пальцы сильнее вжались в камень, когда он вспомнил их дорогу, битву у мёртвого дома, лезвие у бока Эйдре, свою рану и кровавую полосу под обессилевшим Игви. Страх за близких, бесконечную тревогу, слова мерга о призванных драуграх, всякий миг пропетых исцеляющих заклинаний. Старуху в переулке Олкуда, россыпи оберегов в комнате таверны Фелба. Всему этому вторил голос брата, моливший о помощи в ночной тиши весеннего леса, да сиплый крик умирающего грухи: «Ярг!».

– Ты хочешь узнать что-то ещё? – тихо поинтересовался тем временем Ульд.

– Спроси их, что делали слуа у сгоревшего рыбацкого дома, – голосом не теплее прошлого бурана произнёс Ферр, а в изумрудных глазах блеснули искры ледяной ярости.

Колдун задал вопрос, немного помолчал, затем ответил:

– Ждали.

– Они говорили тебе дольше, чем ты пересказывал мне, – заметил жрец бесстрастно.

– Ждали приказа убить Йорги, – уронил Ульд в повисшей тишине.

– Мне больше не о чем их спрашивать.

Мерг поднялся, вышел из защитного круга, встал за спиной друга и сказал:

– Видно, здесь наши пути расходятся. Я не сумел отыскать твоего брата, а ты рассказал мне всё известное о легенде. Дальше идти со мной опасно, у вас своя дорога, где не будет ни слежки, ни сражений.

Ферр обернулся, посмотрел с жёсткой ухмылкой:

– Ты сказал однажды, что в моих песнях скоро не останется мира, Йорги, и был прав. Я стану говорить о войне. Мы пойдём по землям срединного мира, будем искать ответы о пророчестве, а я спою людям о том, как сражаться с нечистью и уберечься от опасностей из-за границ. Обо всём, что мы видели уже или увидим вскоре. А после и ту легенду, которая станет верной. Раз этой войне нужен голос, он появится. Жреца Ирд услышат, так или иначе.

Ульд смотрел внимательно, долго. Вспоминал того, кто казался мальчишкой тогда, на крыльце общего дома деревни на перекрёстке трёх трактов, говорил о мире, жизни, великих героях. В последний миг умудрялся задуматься о мелочах быта, складывал задорные баллады прямо на ходу. Колдун коротко улыбнулся, спросил с затаённой насмешкой:

– Станешь Тагни? Вестником пророчества?

– А почему нет? – с хитрым весельем отозвался Ферр. – Предсказанного героя услышат ещё охотнее, чем обыкновенного жреца, а знаки рождения не проверят вовек. Так что – да, пожалуй, я приму имя Тагни, будет даже удобнее. Йорги у нас уже есть, а раз защитники не спешат на помощь, станем выкручиваться сами.

Ульд рассмеялся, а Ферр тем временем подошёл к Эйдре, сел перед ней на колени, взял за руку, попросил:

– Прости. Я обещал тебе мир, а нынче со мной не будет ничего, кроме войны и смерти. Мы больше не связаны чарами Сэйда, и тебя рядом они не держат…

– Ты считаешь, я была с тобой только из-за чар? – процедила колдунья, а в мёде глаз вспыхнул колючий гнев.

– Нет, – Ферр поцеловал холодные пальцы, – конечно, нет. Но ты мечтала увидеть Ирд, мечтала о путешествиях, новых видах и впечатлениях. Я не смогу тебе этого подарить, любовь моя. Мы проводим тебя куда пожелаешь. Хочешь, в Олкуд к Мельхе или в Коддаг к Ёрку. Они будут рады, а после сама решишь, что делать дальше. У тебя мир всё ещё есть, Эйдре.

– На первое время лучше бы к Хараду, за стены замка, – предложил Ульд, подходя к ним. – Когда мы будем далеко и опасность слежки минует, он поможет добраться в любое место с роскошью.

Эйдре сидела несколько долгих мгновений, опустив ресницы, затем подняла взгляд на друзей, мягко улыбнулась:

– Мы идём в Коддаг, к пещере, как решили раньше. А куда оттуда – придумаем после. На что годится жрец без своего сэйда? Тебя и слушать никто не станет, назовись хоть самим Эталлом.

– Эйдре, ты не должна… – начал было Ферр, но колдунья прервала его жестом и спокойно сказала:

– В мире больше нет чар, удерживающих меня рядом с тобой, но и таких, которые заставили бы бросить вас, не найдётся вовек.

Жрец молча коснулся губами её ладони, а после насторожился, резко дёрнул за руку, утянул назад, закрыл спиной. Ульд обнажил меч, с тревогой глядя в сторону прохода. Игви оскалился и зарычал.

Из-за камней на них выползала неведомая прежде тварь. Огромная чёрная змея с отливающей в зеленый чешуёй и шипастым гребнем по хребту. Не меньше десятка яр в длину, а шириной такая, что неясно, как она вообще пробралась по узким горным тропам. Короткие обрубки лап, видом напоминавшие рыбьи плавники, топорщились по обе стороны мощного туловища, вздрагивали, словно она ими находила препятствия на пути. В кроваво-красных глазах светились белые полосы узких зрачков. Из жёлтых ноздрей вырывался при дыхании тёмный дым, гибкими жгутами шевелились усы, а с них капал на землю яд и разъедал всё, на что попал, в тот же миг. Чудище, не останавливаясь, смело камни на подходе к вершине вместе с оберегами, будто не приметив, открыло пасть с острыми клыками, каждый из которых мог сравниться размером со взрослым мужчиной, сжалось и выгнулось назад, готовилось к броску.