Перекресток трех дорог

– Августа! – Старуха-гувернантка, обычно сдержанная и хладнокровная, сейчас плакала в голос. – Ее забрали! Похитили!

– Кто? Когда?!

– Только что… Маша… она не виновата, с ней просто истерика сейчас… поэтому я вам звоню… Маша открыла дверь на звонок… А я была в детской с Сашенькой… Я не видела ничего толком… Маша с девочками вышли на крыльцо… Потом Маша буквально на секунду отлучилась в дом, потому что вдруг сработала противопожарная сигнализация… датчик задымления запикал… Мы выскочили в холл, затем на улицу – а там только одна Лидочка, а Августы нет!! Она… она ее забрала! Она ее увела как-то, уговорила! Украла!

– Кто она?! – Полковник Гущин выхватил телефон у Макара. – Вера Павловна, о ком вы говорите?!

– Эта женщина из Христианского фонда! – выкрикнула старуха-гувернантка. – Они раньше приходили вдвоем за пожертвованиями для больниц, поэтому Маша ей и сегодня открыла. Но она явилась одна и забрала Августу!

Глава 54 Психоз № 1. Мачеха мертвых

Но чист мой демон. Или ты мнишь: отказ Твой сумасбродный звезды не слышали? На небесах? Умолкни! Небо Тьмы наших бедствий моли ослабить.

_Алкей

Полковник Гущин в Одинцове никому ничего не сказал, просто сообщил, что им всем срочно надо уехать по делу. В Главк опергруппе и дежурному он тоже не позвонил. За руль внедорожника сел Клавдий Мамонтов, забравший с собой сразу часть штурмовой экипировки и оружие. Содрал с ладони повязку, повернул ключ зажигания и нажал на газ.

Они попали в самый час пик вечерних пробок, которые уже начали скапливаться, несмотря на то, что Москва опустела за три месяца карантина. Их спасло лишь то, что в это время весь поток машин направлялся из города, а они мчались из Одинцова в центр. Клавдий Мамонтов нарушил правила раз шесть и гнал на полной скорости, словно на ралли. Макар – бледный, как полотно, – всю дорогу молчал, не истерил, ничего у них не спрашивал, не причитал, не орал.

В Спасоналивковском переулке, полном вечерних теней и страха, куда они ворвались, словно вихрь, Клавдий сказал Макару, выпрыгивая из машины:

– Я Августу найду, клянусь тебе. А эта тварь от меня живой теперь не уйдет.

– Дочку твою найдем, – веско пообещал и Гущин.

Дома он сразу попросил обеих рыдающих женщин, ожидавших их в глубоком горе, отбросить эмоции, успокоиться – хотя бы попытаться это сделать и вспомнить все до мельчайших подробностей. Что и как произошло.

Вера Павловна держала на руках Сашеньку, крепко прижимала его к себе. Зареванная Маша цепко впилась в руку Лидочки, хотя та вырывалась, и Клавдий Мамонтов мягко просил Машу отпустить девочку – ничего, теперь можно, мы здесь. Мы все вместе.

Маша смотрела на Макара истово, преданно, виновато, но он ничего ей не говорил, просто забрал у нее младшую дочку.

– Во сколько точно все произошло? – задал первый вопрос полковник Гущин.

– Как Вера Павловна вам позвонила, часов в шесть… Она опять явилась, та женщина из Христианского фонда, позвонила в дверь. Я открыла. – Горничная Маша сильно волновалась. – Девочки со мной были, они полдничать только закончили, вас все ждали, поэтому в холл выскочили на звонок домофона. А как было не открыть – я ж еще с того раза коробки подготовила с санитайзерами и бытовой химией, с масками… Фонд христианский… они ж просили тогда пожертвовать на больницы, госпиталя, денег не брали, попросили это, я заказала, купила, надо же было отдать!

– В первый раз приходили две женщины? Вы их, Маша, прежде здесь видели когда-то?

– Нет. Но такие солидные обе, в летах, скромные, тихие, в юбках длинных, в платках, ну как они ходят обычно, эти православные матушки из церкви.

– Одна была высокая, худая, вторая полная, седая – серые глаза чуть навыкате, да?

– Точно! – Маша всплеснула руками. – Я вам тогда говорила о них, они обе сюда зашли к нам в холл, пока я искала им пожертвования, коробку собирала. А вы что, их знаете?

– Возможно, – ответил ей Клавдий Мамонтов, он подошел к мраморному столику в холле.

На столике – несколько фотографий, на них Макар с девочками на фоне английского особняка. Среди разбросанных на столике мелочей – ключей от машин, штопора, фломастеров и резинок для волос, принадлежавших Августе, винтажная черепаховая визитница, в ней карточки Макара с номерами его телефонов. Визитки рассыпались по мраморной столешнице.

– Это так и было? – спросил Машу Клавдий Мамонтов.

– Я не знаю… наверное. – Она всхлипнула.

– А сегодня явилась только одна из этих женщин – та полная? – задал новый вопрос полковник Гущин.

– Да! И одета уже по-другому. Брюки были на ней, кофта черная модная, и медальон такой… я еще удивилась, им же вроде как запрещено брюки носить, – Маша пыталась все вспомнить: – Вера Павловна в детской была с Сашенькой, открыла ей я. Она поздоровалась и спросила, собрали ли мы пожертвования для фонда? Я сказала – все давно готово, только обе коробки увесистые, как она их понесет? Она ответила – я на машине приехала.

– На машине? – уточнил Гущин. – А вы, Маша, машину ту видели?

– Нет. Ее Лидочка видела, она ж их обеих увела на улицу.

– Что произошло дальше?