Перекрёсток миров (СИ)

  - Хорошо, очень хорошо, кажется, ты поумнел. Сколько раз я тебе говорил, не может учить лжец правде, а грешник праведности, если в грешнике осталась капля совести она не позволит ему делать это, он будет избегать тем, связанных с его проступками, если нет в нём совести, то слова его станут ложью льющейся ради корысти. Понял теперь?

  - Не всё.

  - Карелл корыстен, и именно поэтому нас не предаст.

  - Но он может договориться.

  - Чтобы лжец поверил лжецу? Нет, этого не будет.

  Старик повернулся уходить.

  - Велес!

  - Чего тебе ещё.

  - А что если зло обосновалось не только на земле. Здесь ли его корни, выдернув которые очиститься вся вселенная? А если нет. Ведь Сатана в отличие от Бога не бесконечен в пространстве, а значит, ограничен во власти, и может таких как он полно в иных мирах. Может поэтому миры, избавившиеся от заразной болезни зла, не желают иметь с нами дела, из страха воспоминаний. Тогда смысла нет, всё снова сольётся в бесконечную борьбу сил, рождающих в битве бесчисленных злодеев и героев, бессмысленную череду страдающих поколений, обречённых с рождения людей. А если и нет, кто может гарантировать, что вновь не оживёт зло, оно может быть не первородно, и змей, таящийся в сердце каждого, вновь выползет на охоту, и всё повторится.

  - Думаю, ты сам знаешь ответ, сынок.

  Старик тихо вздохнул, и, вытерев рукой нос, произнёс.

  - Только всеобъемлющая вера, без страха и упрёка, может защитить нас от сомнений. Сомнения - червивый плод маловерия.

  - Да, наверное, ты прав. Только знаешь, наша вселенная настолько велика, что мы, наши века для неё - песчинки. Только поэтому мы ещё живы, но придёт час и роковое мгновение, сгусток энергии из глубин бездны, вобравший в себя миллионы лет, сольётся с роковым часом землян и бах, нас нет, ещё одну пылинку сдуло в вечно изменчивую Лету. Бах - и, в ослепительной вспышке роковой секунды, мы отправимся в бесконечный полёт в водовороте реликтового времени.

  - Хм. Велес повернулся и вышел.

  Старик, согнувшийся под тяжестью бесконечной мудрости затянувшейся жизни.

  Приманка была брошена, с нетерпением и тревогой мы ожидали результатов, влюблённый не так жаждет свидания с возлюбленной, как мы ожидали смертельной схватки.

  Прошёл целый день - никаких изменений. Мышцы ныли от напряжения, даже спина стала чесаться от нервного возбуждения. Я стоял в самой высокой башне и обозревал окрестности. На лестнице послышались грузные шаги и лязг металла, и вскоре показалась широченная бородища гнома.

  - Не долго осталось, - произнёс он спокойно и осмотрелся, с довольным видом поглаживая бороду.

  - Ты откуда знаешь?

  - Затишье как перед грозой, кровью пахнет, - произнёс он доверительно.

  - Здесь всегда пахнет кровью.

  - Георгий расслабься, в бою мышцы может свести судорога, говорю тебе не долго осталось, уж я то знаю. Это как в первую брачную ночь.

  - Как странно, что ты это сказал.

  - Что сказал.

  - Ну, про ночь. Я тоже думал.

  - Георгий, ты это чего?

  - Так.

  - Смотри, в битве про это не думают, иначе.

  Гном выразительно провёл пальцем по шее.

  - Женщина, - это сладкий фрукт, отравляющий мозг мужчины, отведав запретный плод, он меняет голову на вечную суету.

  - Да я не про то.

  - То-то же. Я помню, как одна дама испортила мне настроение, и я даже проиграл пивные соревнования. Она боялась не за себя, а за мужа, думала, я их разведу. До сих пор помню её обвинения, я тогда ответил - женщина! - ты выступила как обвинитель, дай теперь слово защитнику. Ты можешь не переживать за своего благоверного, когда он в моей компании, ибо я не бываю в обществе глупых хихикающих девиц и не менее глупых парней, подражающих им с уморительными ужимками лесных макак. Тогда мы помирились.

  Я развеселился. Гном снисходительно улыбнулся и вдруг громко расхохотался, тыча мне в грудь толстым пальцем.

  - Хорошо, спасибо тебе. Но всё же, нам хотя бы по паре пулемётов на башнях, мы бы их в капусту покрошили.

  - Не знаю о чём ты, но звучит хорошо, - рассмеялся Ральд.

  - Или танк.

  - Что это?

  - Он похож на тебя, только побольше, и броня много толще, он ползает, рвёт на части и сжигает врага, давит и уничтожает всё живое.

  - Вот ещё, стал бы я ползать, и, скажи, пожалуйста, ну как лёжа можно вертеть боевую секиру?

  - А шумите вы совершенно одинаково.

  Гном вдруг перестал улыбаться и задумался.

  - Ваш мир, наверно, очень воинственен, раз вы создали такое оружие.

  Некоторое время он молчал, пробуя пальцем острие своего топора.

  - Но посмотри, не эти ли танки ты имел ввиду.

  Я обернулся и замер с открытым ртом. Конечно, мы ожидали увидеть всяких монстров, но такое... Сквозь тучи прорвались лучи заходящего солнца и упали на поле. Орды построенных, замерших без движения демонов беззвучно разошлись, и с грохотом, сотрясшим землю, из-под земли поднялись два гиганта, колосса закованных в толстую броню непробиваемой стали, жизненная сила в них, наверное, закачивалась насосами.

  - Игрушки Люцифера, - возбуждённо прокричал мне в ухо Ральд и радостно потёр руки.

  - Сумасшедший, - крикнул я в ответ.