Перекрёсток параллельных миров

– А её величество знает, что вы курите табак?

И я ответила, так ответила:

– Конечно, знает, мы с ней вместе курили.

– Когда? – ахнула Гизела.

– Когда в карты играли.

Гизела позеленела от злости. Огромные глаза уставились на меня, нагоняя жуть своими наркоманскими зрачками, и я быстро ушла к себе.

Закрыв дверь на ключ, прошла в спальню, начала переодеваться в пижаму. Я ещё подумала, что бонна придёт проверить, но посмотрела на часы и поняла, что бонна уже давным-давно приходила, если приходила. Шёл четвёртый час ночи. И только тут до меня дошло, что Гизела где-то шарахалась почти до рассвета, но обдумать это я не успела, спугнул дикий грохот, донёсшийся из коридора. А это ещё что, ко мне кто-то ломится? И я пошла в прихожую.

Нет, буянили не в моих комнатах, а где-то в коридоре. Я приложила ухо к двери, прислушалась, потом вынула ключ из замочной скважины, посмотрела в коридор. Дверь комнаты Гизелы была приоткрыта, и, кажется, именно оттуда доносился грохот и звон стекла. Что она там делает?

В комнату вбежала горничная. Побыла немного у Гизелы, выбежала. Так, я эту девушку знаю. Она мне рассказывала о гостях с Запада. Надо будет завтра попытаться узнать, что за буря разыгралась. Девушка убежала, вернулась вместе с бонной. Та вбежала в комнаты Гизелы, захлопнула дверь. Через некоторое время наступила тишина, и отправилась спать.

По ночному парку быстро прошли двое, скрылись в одной из беседок. Скрипнул деревянный настил. Качнулись тени. В тишине раздался голос Линца:

– Как ты это сделал?

– Девчонка помогла, – пояснил Сньёл, совершенно неразличимый в полной тьме. – Давай лучше о тебе.

– А что сразу я?

– Оставь ребёнка в покое.

– Ну…

– Я предупредил! – тихо, но очень грозно сказал Сньёл, спросил, – что у нас?

Ответил не Линц, а Мартин, прятавшийся во мраке беседки:

– В шоколаде.

– Прекрасно, расходимся.

Снова заскрипел пол. Люди вышли из беседки, растворились в ночной тьме.

В наступившей тишине раздался шелест, из кустов выбрался Росси и, отряхивая одежду, ехидно прошептал:

– Ах, какие страсти! Ну, держись, ребёнок.

Утром я узнала, что произошло в комнатах Гизелы. Та самая горничная и рассказала, когда пришла помогать одеваться. Получалось, что Гизела закатила истерику. Ломала мебель, била посуду, порвала скатерть, содрала штору с окна и чуть не ударила горничную.

– Но, поди, поймай меня! – похвасталась горничная, – я вёрткая.

Я спросила:

– А с чего она взбесилась?

– Позавидовала кому-то, – пояснила горничная, – пока я там была, она всё шипела, что этой проходимке всё, а ей – ничего. А больше, барышня, я ничего и не знаю.

Зато я догадываюсь. Одевшись, я отпустила девушку, подошла к зеркалу, посмотрела на отражение Маргариты, вздохнула. Да, в чём-то Гизела права – всё ей, да ей. А мне?

На этом все приятности, если таковые были, закончились, и в моей жизни началась чёрная полоса, предвестником которой стала бонна. Едва я вышла в коридор, она брезгливо поджала губы и прошипела, что ничего другого от меня и не ждала. Я предположила, что разговор идёт о моём ночном времяпрепровождении, и очень хотелось спросить у строгой дамы, как насчёт королевы? Или ей всё можно? Но спрашивать не стала и правильно сделала – бонна чуть не плевалась мне вслед по иной причине: весь дворец судачил, что Маргарита Кински доступная девица, которая курит табак и шляется с мужиками в любое время дня и ночи.

Я предполагала, кто распустил обо мне такие слухи, и понимала, что сделать уже ничего нельзя. Придётся терпеть. Я не пошла в столовую, зная, что спокойно поесть не дадут, но на бал идти пришлось. Если меня там не будет, королеве обязательно донесут, причём, ещё так расскажут, что помириться с Ядвигой будет сложнее, чем восстановить репутацию.

Пребывание на балу оказалось тяжёлым испытанием, на меня смотрели все. Нет, смотрели, не то слово. Прожигали взглядами. Мужчины оценивали, женщины осуждали, но была среди женщин одна особа, которая явно злорадствовала. Нет, что бы ни говорили, а хорошего человека Гизелой не назовут!

Бал шёл своим чередом. Мне долго удавалось избегать приглашения на танцы, курсируя из одного помещения в другое, но от Росси оказалось не так легко избавиться. Барон появился на горизонте после третьего или четвёртого танца, точно не помню. Подойдя, пригласил на танец, но я отказалась. Да, вот так прямо и сказала, что не хочу. Барон уточнил:

– Совсем не хотите.