Перелом

Дозорные шхуны выдвинули на позиции, но до полуночи единственным итогом их патрулирования стало обозначение осветительным плотиком, сброшенным с одной из них, аналогичной парусной посудины неизвестной принадлежности, поспешившей скрыться в южном направлении после первого же пристрелочного залпа трехдюймовок с берега. Задействовать миноноски, боты и катера противоштурмовых отрядов так и не пришлось.

А после снова разгорелась жаркая стрельба в стороне Окочи, то стихавшая, то возобновлявшаяся до самого рассвета. Судя по поступавшим оттуда докладам, именно эта гавань и стала объектом нападения. Однако его в этот раз все же удалось отбить. Впрочем, особой настойчивости противник не проявлял. То ли японцам так и не удалось организовать массированную атаку, то ли это была всего лишь разведка боем, но после нескольких неудачных попыток проникновения в бухту все закончилось. Подобному прощупыванию, только на пару часов позже, подверглась и гавань Миура, также не вылившемуся ни во что серьезное. В обоих случаях даже не пришлось задействовать новые батареи из трофейных пушек с «Гималайи».

А «Дмитрий Донской» появился у мыса Горосаки, на самом северном конце Цусимы, уже после рассвета, сразу запустив обоих державшихся при нем «номерков» в Окочи с докладом и для бункеровки. Угольные ямы на них оказались вычерпаны почти до дна. Сам он держался мористее, прикрывая со стороны Кореи. Только тогда и узнали, что ночь все они благоразумно переждали в открытом море северо-восточнее островов, где вероятность встречи с противником была минимальной.

Тем временем «Безупречный», расставшись с остальными, резво бежал Корейским проливом по безопасным глубинам к Цусима-зунду. Когда его провели за тральщиками в Озаки, из рапорта командира стали известны подробности не совсем удачного завершения разведывательного полета. Шар разбился, рассказать, что видели во время полета, пока оказалось некому, поскольку оба участника воздушной разведки лежали в офицерских помещениях миноносца без чувств. Баратов, как значился во всех бумагах грузинский князь, еще не приходил в себя, а Подзоров метался в жару. Под утро его свалила горячка. Все же купаться в октябре не сезон. А насколько хорошими вышли снимки, искупавшиеся в морской воде, тоже было не ясно.

Уже высушенные карты со множеством интересных отметок и блокнот с записями о ходе перелета отдали штабным для изучения, а фотоматериалы – для проявки. Когда их вскрыли по всем правилам, как ни странно, внутри пенала было абсолютно сухо, так что отснятые пластинки сохранились в лучшем виде.

* * *

После отделения от аэроразведочного отряда, более-менее сохраняя строй двух кильватерных колонн, вспомогательный крейсер и вооруженные транспорты, ведомые крейсерами Егорьева, продолжали следование к конечной точке своего маршрута. До параллели острова Фукуэ немцы гарантировали отсутствие английских военных судов, но риск столкнуться с ними южнее Готских островов все же сохранялся. Поэтому маршрут рассчитали таким образом, чтобы миновать этот район затемно.

Из соображений скрытности уклонялись от всех, кого видели. Дымов не было, зато уже поздно вечером дважды наблюдали паруса крупных судов на горизонте, но они вскоре пропали из вида. Вообще создавалось впечатление, что движение в этих водах прекратилось. Судя по всему, японцы, наученные нашими предыдущими набегами, изобрели способ быстро загонять всех по гаваням при возникновении угрозы, не используя радио. Эфир трещал помехами, хоть к ночи уже и не так интенсивно. Тем не менее вести переговоры все еще было невозможно.

Когда по счислению миновали острова Данджо, оставшиеся где-то милях в тридцати слева, повернули на юго-восток, чтобы как можно скорее пересечь довольно интенсивную судоходную трассу. Попасться на глаза всем скопом какому-нибудь нейтралу было весьма нежелательно.

К рассвету снова изменили курс, теперь уже на юго-западный, начав продвигаться вдоль северной группы островов Рюкю, держась милях в тридцати-сорока от них. Здесь также считалось возможным наткнуться на интенсивное движение коммерческих пароходов, поэтому отряд разбился на группы и начал расползаться в стороны. В этот момент слева по борту обнаружили дым крупного парового судна, явно приближавшегося к русскому отряду с запада.

«Терек» оказался к нему ближе всех. Он немедленно повернул навстречу, в то время как остальные пароходы и крейсера начали наоборот ворочать к западу, стремясь разминуться с ним. Коротким обменом семафорами был согласован один из проработанных ранее вариантов действий, в соответствии с которым, если это грузовой пароход, «Терек» останавливает и досматривает его, если военный корабль, дает сигнал и уводит к северу, а там уже Егорьев отсекает потенциальную угрозу от конвоя и уничтожает ее. После чего с темнотой отрывается и нагоняет остальных. Радио разрешалось пользоваться только в крайнем случае.