Перелом

Но в тот день, хоть и чисто случайно, произошло массированное применение нового оружия. С самого вечера японские миноносцы и минные катера активно вели разведку восточных подступов к южному проходу, порой даже заходя на внешнее минное поле, о котором им уже было известно, и пытаясь тралить. Их настойчивость вынудила отказаться от ночной отправки наших дозорных судов в бухту Часан, чтобы не позволить противнику отрезать их от базы и уничтожить с рассветом. Все имевшиеся резервы катеров и прочих малых судов береговой охраны были направлены на юго-восточный фланг, что позволило в темноте довольно многочисленной группе небольших катеров и гребных лихтеров противника спуститься по течению вдоль берега с севера и незамеченными пересечь устье северного прохода.

Старые крепостные девятидюймовки с двумя короткоствольными пристрелочными шестидюймовками еще с корвета «Витязь», стоявшие на батарее, не имели возможности вести круговой обстрел. А полевой артиллерии малочисленный гарнизон Унг-до не имел вовсе.

Поэтому, когда вскоре после полуночи на его западном, тыловом берегу совершенно неожиданно начал высаживаться с паровых катеров и шлюпок почти полнокровный японский батальон, он практически не имел возможности этому воспрепятствовать и никаких шансов устоять против него.

С первыми хлопками трехлинеек бдительных сторожевых постов, успевших выпустить световые ракеты, ракетная рота, размещенная там в качестве оружия ближнего боя с тральщиками, моментально развернула свои станки назад прямо на уже почти обжитых позициях и начала давать залп за залпом по зоне высадки, используя все имевшиеся установки одновременно.

Стандартного приказа беречь боекомплект в этот раз не последовало. Наоборот, командир роты капитан Соломин носился по дворикам и орал в уши сразу ошалевшим и полуоглохшим от такого светопреставления ракетчикам, чтоб быстрее выпускали все, что есть, и готовились к штыковой.

Из-за спешки значительная часть выстреленных в упор ракет оказались осветительными, а несколько штук – зажигательными. Хватали все, что попадалось на глаза, без какой-либо сортировки. Кроме того, горячими газами из сопел подпалило каптерку и две недостроенные жилых землянки, щепа и прочий горючий строительный мусор от которых оказался слишком близко. Еще повезло, что в хранилища ракет снопы искр не залетали, да сама позиция оказалась достаточно далеко от пушечных батарей с их пороховыми погребами (когда обосновывались на острове, стрелять себе за спину вовсе не планировали).

А вот урона для атакующих, имевших множество укрытий на каменистом берегу, от такого обстрела, как позже выяснилось, было не особенно много. Но зато моральный эффект оказался просто подавляющим. Яркие вспышки среди ночи, венчавшие быстрые огненные росчерки, и частые взрывы со всех сторон, дополненные столбами огня, словно вырвавшегося из земли, озарили весь западный берег ярче, чем днем, и вызвали панику среди уже высадившихся, но еще большую среди тех, кто только подходил к берегу.

С наших дозорных катеров, привлеченных световыми сигналами тревоги и яркими всполохами, вскоре перешедшими в сплошное зарево, тоже начали пускать осветительные ракеты. Заметив это, еще не добравшиеся до берега десантные суда немедленно кинулись врассыпную, уходя прочь, и быстро скрылись в северном и восточном направлении.

После этого оказавшаяся, по сути, в окружении на берегу потрепанная и полностью деморализованная японская авангардная рота быстро сдалась в плен практически без боя. Больше попыток высадки на острова противник не предпринимал, и на морских подступах к Гензану установилось затишье.

Первый штурм и отражение десанта на Ун-до стали самыми яркими эпизодами обороны. Все прочее проходило как бы рабочим порядком. В пакете, переданном Йессену, содержались также подробные отчеты командиров батарей, частей и других начальников, списки на награждение наиболее отличившихся. Также там имелись протоколы допросов пленных, которых оказалось неожиданно много. Отмечалось, что моральный дух японских войск теперь не высок.

Далее на совещании согласовали сигналы для организации взаимодействия с батареями и береговыми постами, нанесли на карты районы возможных минных постановок противника с мелких парусных судов, которые регулярно отгоняли от фарватеров катера гензанской дозорной службы, а также места начатых японцами тральных работ на внешней линии заграждений. Но достигнуть полного взаимопонимания все же не удалось.

К концу заседания Адамович начал требовать немедленной артиллерийской поддержки от пришедших кораблей и даже снятия части артиллерии и людей для нужд обороны и усиления сухопутного фронта, так как того, что доставили моряки, по его мнению, оказалось явно недостаточно, и это не покрывало даже десятой части необходимого.