Перемены

— Я же говорил тебе! — приглушенно хохотнул Боб.

Надо мной зажужжала и так же внезапно (Ха!) умерла электропила. Раздался озадаченный возглас. Затем тонкое стальное лезвие показалось в щели люка, и кто-то начал пилить засовы вручную.

Я ушел из реального мира и ступил в Небывальщину.

Я приготовился к любой пакости. Леденящему холоду. Испепеляющему жару. Сокрушающей толще воды или даже к полному вакууму. Сфера силы вокруг меня была воздухонепроницаемой, она сохранит меня живым, даже в таком месте, как открытый космос, по крайне мере какое-то время.

Я появился в Небывальщине с полностью поднятыми щитам, с жезлом наперевес, готовый спустить с привязи инферно, когда невидимая сфера силы вокруг меня с хлопком ударилась в…

… весьма симпатичную клумбу маргариток.

Мои щиты вмяли их в землю. Целая клумба, маленькая белая плантация, немедленно превратилась в гербарий.

Моё тело было напряжено и готово к драке, чувства обостренны — я медленно оглядел округу.

Я был в саду.

Это было похоже на итальянский стиль. Только небольшое количество кустов и цветов было посажено в приподнятых клумбах. Остальные растения производили впечатление, словно они росли самостоятельно на своих местах. Травянистые дорожки пролегали через этот необычный парк, извиваясь и поворачивая так и этак. Колибри размером с серебряный доллар бросались вниз и вонзали клювики в чрезвычайно яркие цветы, и снова исчезали. Жужжала пчела — обычный старый шмель, а не какой-то монструозный мутант-переросток.

Не смейтесь. Я видел таких однажды.

Я отрегулировал заклятие щита, чтобы тот мог пропускать воздух, и сделал недоверчивый, осторожный вдох. Это могло выглядеть как милое место, но я-то знал — в атмосферу мог быть добавлен хлор.

Тут пахло, как солнечной осенней порой, когда дни могут быть теплыми, но ночью можно подцепить тяжелую простуду. Впустить воздух означало, что и звуки теперь легко проложат себе дорогу. Лениво чирикали птицы. Где-то поблизости текла вода.

Боб начал хихикать.

— Берегись! Берегись порочной мега-белки, босс! — он захлебывался от смеха, едва способный говорить четко. — Черт возьми! Тот фикус заигрывает с тобой.

Я сердито глянул вниз на череп и опять вернулся к осмотру окрестностей. Затем я осторожно опустил щиты. Они сжигали уйму энергии. Если бы я попробовал удержать их чуть дольше, боюсь, на другие действия я был бы уже не способен.

Ничего не случилось.

Это был просто сонный день в очень симпатичном, тихом саду.

— Тебе надо видеть свое лицо, — воскликнул Боб, все еще дергаясь от сдавленного смеха. — Ты как будто собирался встретиться лицом к лицу с разъяренным драконом или чем-то похуже.

— Заткнись, — сказал я ему тихо. — Это Небывальщина. И все слишком просто.

— Не каждое место в мире духов это фабрика ночных кошмаров, Гарри, — менторским тоном произнес Боб. — Это — равновесие во вселенной. Каждому темному месту где-то соответствует светлое.

Я медленно повернулся по кругу, высматривая угрозу, прежде чем взял посох и вновь взмахнул им слева направо, закрывая проход в лабораторию. Затем я вернулся к внимательному сканированию территории.

— Звезды и камни, Гарри, — сказал Боб весело. — Я подозреваю, ношение серого плаща так долго сказалось на тебе. Паранойя замучила?

Я посмотрел на него с негодованием и продолжил осмотр.

— Все. Слишком. Просто.

Спустя пять минут ничего так и не случилось. Трудно оставаться должным образом запуганным и параноидальным, когда нет никакой очевидной угрозы и когда окружающая среда является настолько миролюбивой.

— Ладно, — сказал я, в конце концов. — Возможно, ты прав. В любом случае нам нужно двигаться дальше. Надеюсь, мы сможет отыскать какие-то ориентиры, благодаря которым выберемся на изведанные Пути.

— Ты хочешь оставить след из хлебных крошек или что-то такое? — спросил Боб.

— А ты на что, — заявил я. — Запоминай, как вернуться обратно.

— Принято! — рявкнул он. — По какому пути мы пойдем?

Вдаль убегали три тропинки. Одна извивалась между густой травой и высокими деревьями. Другая была покрыта гравием и бежала вверх по склону между многочисленными валунами, украшавшими пейзаж. Третья была из зеленоватого булыжника и вела через поле милых низких бледно-желтых цветов, которое скрывалось за горизонтом слева от нас. Я остановился на пункте три и направился по дорожке из булыжников.

Спустя двадцать или тридцать шагов я почувствовал смутную тревогу. Насколько я мог видеть, для этого не было никаких причин. Это был чистый инстинкт.

— Боб? — спросил я мгновенье спустя. — Что это за цветы?

— Примулы, — тотчас же донеслось из черепа.

Я прекратил шагать.

— О. Дерьмо!

Вздрогнула земля.