Перемены. Адская работенка

Мёрфи накинула старую куртку с эмблемой «Чикаго кабс». Поменяла пистолеты, взяв вместо своего любимого «ЗИГа» «глок», висевший теперь в набедренной кобуре. В нижнюю часть барабана «глока» был вделан маленький фонарик, и сейчас Мёрфи включила его.

– Я знала, что под городом есть старые туннели, – добавила она. – Но чтобы такие?

Вздохнув, я снял с шеи серебряный амулет-пентаграмму. Взял его в правую руку и пальцами прижал цепочку к сплошному дубовому стержню длиной около двух футов, покрытому рунами и символами, – моему огнестрельному жезлу. Я сосредоточился на амулете, и серебряная пентаграмма вспыхнула мягким бело-голубым светом.

– Да. Эти туннели использовали для Манхэттенского проекта, пока не перебрались на юго-запад. Кроме того, город на протяжении полутора веков медленно погружается в болото. Здесь есть целые затонувшие здания. Во время «сухого закона» мафия выкапывала здесь притоны. В пятидесятых и шестидесятых годах жители строили бомбоубежища. Другие тоже постарались. И не забудь о проходах в мир духов и обратно.

– Другие? – переспросила Мёрфи, твердой рукой нацелив пистолет в темноту. – Кто, например?

– Другие, – ответил я, глядя в однородный, беспросветный мрак Подземья. – Те, кто не любит солнечный свет и компанию. Вампиры, упыри, некоторые из самых отвратительных фэйри, очевидно. Однажды я дрался с психом, который постоянно призывал грибных демонов.

– Ты боишься? – спросила Мёрфи.

– Может, и да. – Я вздохнул. – Я был там, внизу, пару раз. Не видел ничего хорошего.

– Как ты собираешься поступить?

– Как с логовом вампиров. Я пойду первым – со щитом. Когда что-нибудь набросится на нас, я задержу его, а ты пристрелишь.

Мёрфи серьезно кивнула. Я проглотил комок страха, застрявший в горле. Теперь он угнездился в желудке, словно кусочек льда. Я поставил щит, и его окружил тот же холодный бело-голубой свет, каким сияла моя пентаграмма. Я приготовился в случае необходимости использовать свой жезл и зашагал вниз по лестнице, вслед за своим заклятием, которое вело к Джорджии.

Старая кирпичная лестница закончилась грубым каменным скатом к земляному полу. Вода текла по стенам, ручейками бежала по туннелю. Мы двинулись вперед, сквозь ветхое здание, похожее на бывшую школу, судя по сгнившим грудам древесины и одинокой грифельной доске, лежавшей на скошенном полу. Следующий участок туннеля был по колено затоплен ледяной грязной водой. Дальше пол поднимался, туннель с грубо обтесанными стенами заворачивал за угол и приводил в широкое помещение.

Это была пещера с низким потолком – по крайней мере, низким для меня. Большинство людей не ощутили бы никакого дискомфорта. В трех футах от входа пол исчезал в безмолвной темной воде, простиравшейся далеко за пределы досягаемости моего магического синего света. Мёрфи встала рядом со мной, и фонарик на ее пистолете серебристым копьем пронзил сумрак над озером.

Там, на каменной плите, выступавшей из воды не более чем на пару дюймов, лежала Джорджия.

Свет фонарика Мёрфи играл на ней. Джорджия была высокой – в туфлях на изрядном каблуке она вполне могла бы смотреть мне прямо в глаза. Когда мы познакомились, она была тощей, как аист, с вьющимися волосами. Прошедшие годы сгладили все угловатости ее фигуры, подчеркнув врожденную уверенность в себе и рассудительность, и теперь она казалась весьма привлекательной, почти красавицей. Обнаженная, она лежала на спине со скрещенными на груди руками, неподвижная, словно надгробное изваяние, лишь грудь время от времени приподнималась, указывая на то, что девушка еще жива. Ее кожа побелела от холода, губы посинели.

– Джорджия? – позвал я, чувствуя себя дураком, однако мне в голову не пришло другого способа проверить, в сознании ли она. Джорджия не пошевелилась.

– Что теперь? – спросила Мёрфи. – Ты отправишься за ней, а я тебя прикрою?

Я покачал головой:

– Слишком просто.

– Почему?

– Потому что так не бывает. – Я склонил голову, легонько прижал кончики пальцев ко лбу между бровями и сосредоточился, чтобы пробудить Зрение.

Все чародеи обладают Зрением. Назовите это шестым чувством или третьим глазом – у каждого создания, знакомого с магией, есть внутреннее Зрение. Оно позволяет разглядеть окружающие тебя мировые энергии – жизнь, смерть, волшебство. Я не всегда с легкостью могу понять увиденное, а иногда оно весьма неприглядно, но все, что Зрение открывает чародею, навечно остается с ним – яркое, разноцветное, никогда не тускнеющее.

Поэтому будьте осторожны с тем, на что собираетесь посмотреть. Мне не нравится это делать. Никогда не знаешь, что именно увидишь.

Однако сейчас я должен был понять, какая магия отделяет меня от Джорджии, поэтому особых вариантов быть не могло. Я включил Зрение и Взглянул на нее.