Перемены. Адская работенка

Коп приблизился ко мне с проворством, не сочетавшимся с его внешностью. Этот парень знал свое дело. Он посмотрел на меня, затем на мой посох, по-прежнему держа в руке дубинку.

– Ты Дрезден?

– Ага, – ответил я.

– Слышал о тебе. Ты иногда работаешь с отделом особых расследований. Называешь себя чародеем.

– Это верно.

– Знаешь Роулинса?

– Хороший мужик.

Коп крякнул. Качнул головой в сторону удалявшегося Каина и убрал дубинку.

– Этот парень – преступник. Закоренелый. Любит причинять людям боль. Держите ушки на макушке, мистер Чародей, если не хотите лишиться зубов.

– Ага, – кивнул я. – Черт, он такой страшный!

Коп смерил меня взглядом и фыркнул.

– Твоя челюсть, – заметил он. Кивнул и направился к выходу, возможно желая убедиться, что Каин действительно отбыл.

В некотором смысле коп с Каином не так уж сильно отличались друг от друга. Первый с таким же удовольствием заехал бы второму дубинкой по голове, с каким второй огрел бы меня своим кулачищем. И оба проявили удивительную чувствительность по поводу пропавшей жены Брэддока. Но коп хотя бы использовал свои прекрасные порывы, чтобы помогать окружавшим его людям – разумеется, если для этого не требовалось слишком часто подниматься по лестницам.

Повернувшись к Маку, я увидел, что он по-прежнему стоит между парнем и дверью. Мак благодарно кивнул мне. Брэддок выглядел так, будто вот-вот расплачется или начнет кричать.

– Невелика потеря, – сказал я ему.

Парень оскалился, глядя на то место, где стоял Каин.

– Однажды Элизабет поставила его в неловкое положение. Он не привык к отказам и ничего не забывает. Вы думаете, это его рук дело?

– Вряд ли, – ответил я. – Мак, что-то подсказало тебе, что дело нечисто. Свет мигал?

Мак хмыкнул:

– Дважды.

Брэддок уставился сначала на Мака, потом на меня:

– Какое это имеет значение?

– Активная магия нарушает работу электрических систем, – ответил я. – Ломает мобильники, портит компьютеры. Более примитивные устройства, такие как лампы, обычно просто мигают.

Теперь на лице Брэддока неуверенность мешалась с отвращением.

– Магия? Вы ведь шутите, да?

– Этот разговор меня утомил, – заявил я, доставая из кармана пряди волос Элизабет Брэддок. – В этом заведении есть запасной выход?

Мак молча указал направление.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Мыш, идем.

Запасной выход вел в длинный, узкий, грязный переулок, тянувшийся параллельно Кларк-стрит. Ветер набрал силу, и ледяной дождь хлестал преимущественно по верху одной из стен. Повезло. Даже под слабым дождем трудно сплести устойчивое заклинание. А когда льет как из ведра, это практически невозможно, даже если заклинание совсем простое – например, поисковое.

Я проделывал это сотни раз, и процедура давно стала рутиной. Найдя чистый участок бетона под прикрытием стены, я кусочком мела быстро нарисовал круг, вложив в это движение силу воли.

Стоило мне закончить – и результат не заставил себя долго ждать: меня накрыл энергетический экран, защищавший от случайной энергии, которая могла испортить заклинание. Тихонько бормоча, я снял с шеи серебряную цепочку с потертой старинной серебряной пентаграммой и привязал к центру пентаграммы несколько волосков Элизабет. Затем сосредоточился, ощущая, как энергия возле круга концентрируется в нечто почти осязаемое, прошептал несколько слов на фальшивой латыни и выпустил скопившуюся магию в пентаграмму.

Серебряная пятиконечная звезда вспыхнула, по металлу и привязанным к нему волоскам пробежала дюжина крошечных искорок статического электричества. Я поморщился. Какая небрежность – дать энергии превратиться в статику. А сам целую неделю пилил свою ученицу за ее ошибки.

Стерев мел ногой, я нарушил круг и посмотрел на Мыша, спокойно сидевшего неподалеку с распахнутой в собачьей ухмылке пастью. Мыш присутствовал на некоторых из тех уроков и был умнее обычной собаки. Насколько умнее, я не знал, но почти не сомневался, что он смеется надо мной.

– Это все дождь, – сообщил я ему.

Мыш чихнул и завилял хвостом.

Я хмуро уставился на него. Не уверен, что смогу смириться с тем, что мой пес умнее меня.

Дождь смыл бы заклинание с амулета, поэтому я аккуратно прикрыл его рукой, спрятавшись под стеной здания. Честно говоря, здесь не помешала бы шляпа. Возможно, стоит ею обзавестись.

Я поднял амулет и сосредоточился. Пентаграмма на цепочке задрожала, потом внезапным, резким движением качнулась в направлении дальнего конца переулка.

Присвистнув, я спрятал ладонь с амулетом в рукав плаща.

Она прошла здесь. И, судя по силе реакции, испытывала жуткий страх. Оставила хороший след.

Мыш издал пыхтящий звук и припустил по переулку, принюхиваясь. Конец его короткого поводка – в основном надевавшегося для вида – волочился по земле. Я не отставал. Через двадцать футов Мыш начал низко рычать.

Это было выдающееся событие. Мыш не издает звуков, если поблизости нет чего-то плохого. Пес ускорил шаг, и мне пришлось сделать то же самое.

Я понял, что рычу вместе с Мышом. Мне до смерти надоели плохие твари, нападавшие на жителей моего города.