Переодетый генерал

Своеобразным итогом стала их совместная книга «Партизанские рейды», изд. «Штиинца», Кишинев,1962 г. Работа над ней стала главной темой последних писем П.П. Вообще же переписка была систематической: сохранилось 35 писем П.П.Вершигоры — мужу, и это самый ценный, уникальный документ в нашем домашнем архиве. В них — история многолетней воинской и человеческой дружбы прославленного военачальника и рядового бойца, учителя и ученика, образец педагогического искусства, мудрости и долготерпения. Они являются логическим продолжением их отношений, описанных в книге «Люди с чистой совестью».

В моем воображении П.П. плохо совмещается с его довоенной профессией режиссера, но на роль партизанского полководца он годился идеально естественностью повадок, живостью ума, твердостью решений, доверием к народной мудрости. Как с равными почтительно и вдумчиво вел он беседу с деревенскими стариками, на которых и сам был похож: низкорослый, плотный, бородатый, с хитринкой в глазах. Чины и звания, награды и известность не сделали его высокомерным и недоступным. Его привлекали люди трудной судьбы, сильные духом, одержавшие победу над обстоятельствами. В Новозыбкове он захотел познакомиться с моей коллегой, завкафедрой литературы проф. О.Я.Самочатовой, выпускницей МГУ, незрячей с детства, деликатно организовав для этого пикник на берегу реки Ипути. Встреча была непринужденной, беседа приятной, знакомство интересным обоюдно: это хорошо запечатлела старая фотография.

В быту он был прост, необременителен в общении, легок. Контраст между роскошной, лауреатской московской квартирой и нашим ветхим жильем первых послевоенных лет в брянском захолустье он воспринимал как нечто второстепенное, несущественное, временное, и это помогло мне преодолеть смущение и неловкость. За всем этим угадывалось его собственное сиротское детство, трудный путь к творческой профессии, трагический опыт войны. В Москве он как-то мне пожаловался (как всегда в шутливой форме): «Своих «Людей…» я писал в крестьянской хате при керосиновой лампе — и написал же, а здесь… — последовал кивок в сторону роскошного полированного бюро, — что-то не работается».

Незаурядная колоритная личность П.П., несмотря на прошедшие 60 лет, как живая сохранилась в моей памяти. В те далекие времена она повлияла не только на Володю, но и на меня (он называл меня «Лиза», но на «вы»), на мои отношения к миру, людям, событиям.

Неординарность его интересов, вкусов, суждений озадачивала, побуждала к размышлениям, а нередко и к реальным действиям. Так, он стал инициатором ознакомительной поездки на Новозыбковскую опытную станцию по люпину Академии с/х наук, а потом увлеченно рассказывал об увиденном. Точно так же не было упущено событие местного масштаба — работы по очистке озера в центре города, к которым были привлечены студенты и преподаватели во время летних каникул. П.П. загорелся идеей украсить берег озера пирамидальными тополями из молдавского питомника, обещал содействие в получении саженцев. И это было сделано: он добился у городских властей одобрения, машину предоставил пединститут, посадки украсили не только набережную, их хватило и на улицу вдоль нового студенческого общежития. Так возникла «Аллея Петровича» — название придумал Вл. Ак.

Все в этом человеке было необычным: и судьба, и образ мыслей, и внешность, и писательская манера. В потоке мемуарной литературы, воспоминаний полководцев по свежим следам недавних событий книги П.П. отличаются «лица необщим выражением». Сами названия: «Люди с чистой совестью», «Военное творчество народных масс» поражают не просто метафоричностью, но точностью обозначений.

В заключение хочу сказать, что в своем очерке Вы верно обрисовали супружескую пару П.П. — О.С., внешность, манеры, самый стиль семейных отношений этих колоритных людей, удивительно дополняющих друг друга. В Петре Петровиче не было генеральской сановитости и снобизма, как, впрочем, и в Ольге Семеновне, ничуть не похожей на чванливую генеральшу. При первом же визите к ним стало понятно, что церемонность здесь неуместна, и моя напряженность быстро иссякла. С годами, однако, стало заметно, что этот союз распадается, и в последнем своем письме (за неделю с небольшим до смерти) П.П. сообщил о разводе.

После внезапной кончины П.П. Ольга Семеновна передала Вл. Ак. много ценных материалов из его библиотеки, они были активно использованы им в дальнейшей научной работе. Через 20 лет (с 1983 г.) они остались на моих руках. В последующую четверть века я сделала все возможное, чтобы сохранить их для истории, передавая в фонды музеев: Брянского областного историко-краеведческого музея, Брянского музея современной истории (б. Партархива), Новозыбковского краеведческого, П.П.Вершигоры в селе Севериновка Молдавской ССР. В домашнем архиве оставила письма П.П., не решаясь с ними расстаться.