Переодетый генерал

К моменту моего переезда к сыну в Москву (2004 г.) я считала работу завершенной. Однако год тому назад, когда прошло 25 лет после смерти Вл. Ак., мы приняли трудное решение и, оставив себе копии, передали 35 писем П.П., 3 телеграммы, 2 открытки в научный фонд Брянского историко-краеведческого музея. В домашнем архиве осталась прекрасная фотография О.С. с дарственной надписью, фото П.П., Вл. Ак., О.Я.Самочатовой с матерью на пикнике, сочинения П.П., несколько ценных книг из его библиотеки (в т. ч. Клаузевица, Ф.Гальдера и др. известных полководцев), старинные издания сочинений Д.Давыдова.

Поскольку Ваш очерк опубликован совсем недавно, не исключаю, что он лишь часть более обширного замысла. В этом случае м.б. мои воспоминания будут для Вас интересны.

С уважением и благодарностью

Е.Г.Непомнящая».

Чем вызвано то эмоциональное потрясение, которое, можно сказать, рвется из строк этого письма? Позже мы с Елизаветой Григорьевной познакомились лично и поговорили, и теперь могу утверждать с уверенностью: оно вызвано вынужденным неполным знанием того, что, казалось бы, знаешь досконально, и вдобавок надвинувшейся стеной забвения о том, что прежде ценилось по справедливости, стояло так высоко, было столь всеобще, славно, почитаемо и любимо.

Елизавета Григорьевна Непомнящая прожила с В.А.Зеболовым почти три десятка лет. Но замуж за него она вышла, когда самые главные жизнеопасные трудности послевоенной биографии Вершигоры были уже позади. Говорить о них тогда было не принято, и многие раскопанные факты и документы, представленные в журнальной публикации, она не знала, да по обстоятельствам времени отчасти и знать не могла. Что же касается стены забвения, то вот только несколько примеров.

Петр Петрович Вершигора был похоронен на Новодевичьем кладбище. Сын Е.Г.Непомнящей — Георгий Владимирович (он инженер, работает в одном из научно-исследовательских институтов Москвы) рассказывал мне: однажды, не столь давно, он задумал навестить могилу близкого друга своих родителей. Когда-то мальчишкой он присутствовал на торжественной и громозвучной церемонии установки надгробия на могиле героя — генерала и знаменитого писателя Вершигоры. Знал, что тот похоронен на тогдашнем расширенном участке Новодевичьего кладбища, где совершались воинские захоронения. Но местоположения могилы не помнил. Так вот — даже в результате настойчивых поисков найти ее он не смог. Что же случилось?

Не хотелось бы думать худшее, но, возможно, все объясняется просто. Могила оказалась бесхозной. Сын Петра Петровича безвременно скончался. Разведенная вдова тоже умерла рано. Других близких и заботливых родственников не сыскалось. Дряхлым старикам, соратникам боевых дел, если таковые еще оставались, стало не до посещений могил. Между тем после смерти Вершигоры (март 1963 года) минуло уже чуть ли не дважды по 25 лет. За участок надо платить. Какой же хваткий глаз в наши-то времена потерпит такую бесхозяйственность, такой бросовый кусок на столь дорогой и престижной земле? Хорошо, если тут только недоразумение, ошибка в похоронных документациях. Но и она показательна.

Впрочем, чего же ждать от могильщиков, когда стойкостью памяти не страдают и на высших этажах социальной лестницы. В мае 2005 года, когда автору книги «Люди с чистой совестью» исполнилось бы 100 лет, «Литературная газета» в своих «Памятных датах» помянула Вершигору всего тремя строками (буквально — тремя!). Тогда как, например, о поэте Евгении Долматовском, которому в том же мае исполнилось бы 90 лет, не говоря уж об Ольге Берггольц (95 лет), тут же написано гораздо больше, причем в сопровождении фотопортретов, чего писатель-партизан также не удостоился.

Совсем в иную эпоху, когда память еще не одряхлела, в Киеве одна из улиц носила имя Петра Вершигоры. Не знаю, сохранилось ли это название теперь. Памятник легендарному разведчику Николаю Кузнецову в Западной Украине, например, снесли. Тогда как такие люди, прожитая ими жизнь, больше всего и объединяют украинцев и русских, а в данном случае еще и молдаван, в одно братство.

Конечно, я рад, что посильно способствовал восстановлению светлой памяти этого человека. Что же касается Елизаветы Григорьевны, то присланным мне письмом она не ограничилась. А принялась и дальше пропагандировать сведения о Вершигоре всеми доступными ей способами.

Через несколько месяцев я получил от нее вырезку из областной газеты «Брянский рабочий» (от 1 октября 2009 г.) с ее собственной статьей под рубрикой «Книжная полка» и названием «Об очерке «Переодетый генерал»». (Контакты и связи с былым партизанским краем, как видим, у нее поддерживались и сохранялись.)

С изъятиями и сокращениями, относящимися прежде всего к доскональным разборам собственных моих сочинений, приведу выдержки из статьи. Мне кажется, что подобные цитации фактов и свидетельств о тогдашних событиях будут отвечать и заявленному жанру — «История в письмах и рассказах очевидцев». А автор статьи многое имела возможность наблюдать воочию.