Переосмысление. Историческое попурри

Но шептуны его держали на щите, превращая старого Брежнева в посмешище. Страна же жила своей жизнью все еще на сталинском фундаменте. Не случайно стала оживать память о заслугах Сталина в войну. Помнится, ходил такой анекдот: «Что такое брови Брежнева?» — «Это усы Сталина на высшем уровне».

Стены стояли прочно, крыша не текла, заводы и фабрики работали. Партбояры тоже жили своей жизнью, не подпуская к себе даже родственников, чтобы не плодить лишних свидетелей их райской, но напряженной жизни.

Но то, что случилось в лихие 1990-е годы, не поддается ни логическому, ни нравственному осмыслению. Партийные бароны, наплевав на желание поголовного большинства народа остаться жить в едином государстве, разорвали его на части и с позорным подобострастием докладывали кукловодам в США об убийстве «империи зла».

Сегодня такие «ножницы» раскрыты еще больше. Это страшно для России, когда 3 % населения все еще великой страны владеют 90 % материальных средств. Остальные 97 % «держатся», по совету премьера Медведева, выживая практически без денег, которых, по его же словам, нет.

Внук Леонида Ильича — Андрей Юрьевич в интервью журналу «Власть» заметил: «Иностранцы дивятся тому, как мы одним росчерком пера отказались от того, за что они безуспешно борются, — бесплатного образования и медобслуживания, социальных гарантий…»

Вот потому и отдали, что никто ни о чем не думал, а все надо всем смеялись, в том числе над «застоем». Для России самое опасное явление, когда элита исповедует принцип несменяемости кадров.

Сталин сменял кадры в процессе ротации — репрессиями. Причем не только расстрел или лагерь навсегда губили чиновника. Простое отстранение отсекало его от кормушки: пайков, конвертов, салонов, дач и других привилегий. Сталин регулярно устраивал подобную «революцию» для части нагулявшей жирок, а потому ленивой номенклатуры, держа ее таким образом в тонусе.

Хрущев пообещал дать гарантии номенклатуре — не расстреливать и не сажать. Но ухитрился дать эти гарантии так, что уверенности в завтрашнем дне у номенклатуры так и не возникло. Постреливал и посаживал!

Брежнев по сравнению с ними олицетворял коммунистического демократа, ярого защитника советской системы. Плановую экономику, административно-командную систему (АКС), однопартийность только ленивые сограждане не пинали. На самом деле система работала с очень большой эффективностью, когда решались глобальные задачи: создание крупного промышленного района, строительство нового города или стратегической железной дороги типа БАМа. Кроме того, АКС была крайне эффективна при чрезвычайных ситуациях: война, стихийное бедствие, освоение новых территорий.

В мирное время эта система работала скверно из-за самоуспокоенности расплодившегося чиновничества. К 1980 году их насчитывалось более 18 млн человек. Модные в то время барды Сергей и Татьяна Никитины с юмором, а скорее с сарказмом, пели на слова Эльдара Рязанова:

Мы не пашем, не сеем, не строим,
Мы гордимся общественным строем.
Мы бумажные важные люди,
Мы и были, и есть, мы и будем.

Наша служба трудна изначально,

Надо знать, что желает начальник.
Угадать, согласиться, не спорить
И карьеры своей не испортить…

И так далее в подобном ключе. С народом чиновники не советовались, когда вводили войска в Афганистан по инициативе в первую очередь Андропова и Устинова, когда ликвидировали СЭВ и Варшавский договор, портили отношения с КНР, пытались изменить течение рек или насаждали кукурузу в северных районах, где она погибала. Это все дрова, наломанные и брежневским «застоем», и перестройкой, и реформами без реформ.

И еще несколько штрихов из «застоев» разных лет. Стоимость хлеба колебалась от 5 копеек за сдобную булку весом 330 граммов до 16 копеек за буханку черного или 22 копеек за плетенку-халу. И это при средней зарплате в 66 рублей в 1961 году и 120 рублей в 1981 году. Хлеба было вволю. Он был настолько доступен и дешев, что в деревнях хлебом из магазина селяне откармливали свиней и кур в домашних хозяйствах. Помнится из детства на Украине, как в домотканых радюгах и с торбами за плечами, полными ржаных буханок, радостные крестьяне возвращались курными шляхами в места своего обитания — села, деревни и хутора.

Это был даже не «застой», а 1950-е послевоенные годы. В 1970-е крестьяне уже жили намного легче. Колхозы и совхозы, особенно миллионеры, создавали оазисы своим труженикам. Парк легковых автомобилей в сельской местности рос быстро и устойчиво, особенно среди механизаторов.