Перепиши меня начисто

Вино – это алкоголь, я знала. Я принимала алкоголь всего несколько раз – и мне не понравилось: потом долго тошнило, а первая эйфория казалась как-то мутной, неестественной. Но сейчас я кивнула, потому что слышала о том, что алкоголь сильно расслабляет. Прошла вслед за ним, стараясь не восхищаться царившей вокруг роскошью, приняла наполненный бокал с красной жидкостью. Понюхала. Сделала маленький глоток. Вино очень сильно отличалось от того, что мне приходилось пробовать: одновременно сладкое и горькое, терпкое, вкусное, но заставляющее от чего-то морщиться. Я сделала глоток побольше. А потом и вовсе выпила разом до дна.

Подняла глаза и встретилась со смешливым взглядом.

– Оно слабое, но лучше больше не пить, раз у тебя нет привычки. Теперь чувствуешь себя лучше? Сядь на диван, попытайся отвлечься. Я принесу фрукты.

Я сконцентрировалась на ощущениях – опьянение наступило довольно быстро, но в голове не было тумана, а появлялась и росла легкость, от которой зачем-то захотелось улыбнуться в ответ. Конечно, я этого не сделала. Пошла на диван, как и было приказано.

Кинред поставил на низкий столик передо мной блюдо с виноградом, мандариновыми дольками и какими-то ягодами. Лакомство, о котором я и не мечтала, но взяла только одну огромную ягоду и съела. Аппетит от волнения пропал – я ждала продолжения, осознавая, что столько внимания мне уделяют не просто так. И он выдернул меня из этого оцепенения, до сих пор довольно приятного:

– Я поставлю тебе укол, Ината. Химический возбудитель – очень сильный. Действие пройдет через час или с первой разрядкой, побочных эффектов нет.

Я позволила ему взять меня за руку и прижать конус шприца к сгибу: лучше так, чем сделают то же самое силой. Но взглянула на шефа со злостью. Он отреагировал очередной улыбкой:

– Лучше бы радовалась тому, что я с тобой честен. Мог бы просто подсыпать препарат в вино и наблюдать, как ты мучаешься от непонимания. Теперь встань и разденься – смотри на меня, взгляд не отводи. Я прилеплю датчики возбуждения на твою кожу. Если хочешь тоже это слышать, только скажи.

Я промолчала. Пальцы не слушались, но через несколько минут я все-таки справилась с замками и стянула комбинезон. Оказалось, что самое сложное в происходящем – смотреть на мужчину и отмечать его слишком внимательный взгляд на мое тело.

– Трусики тоже, – напомнил он почти равнодушно.

Я стянула и белье, откинула на пол. Вся сжалась, когда он подался ко мне, раздвинул ладонью колени и прилепил уже знакомый пластырь на внутреннюю сторону бедра. Остался в этом положении, глядя снизу вверх на лицо, и будто бы чего-то ждал. Но я ничего не ощущала – только лицо сильно горело и становилось ненормально жарко, как во время вирусной простуды.

Через пару минут он вновь потянул руку к пластырю и будто поправил его пальцем – просто провел, едва коснувшись. И меня передернуло от какого-то спазма, я резко выдохнула. Кинред тут же встал и склонил голову, рассматривая мое лицо.

– Глаза не отводи, сказал, – прозвучало слишком холодно, в противовес растущему внутри жару.

– Да, сэр.

– Чего ты хочешь сейчас, Ината? Сможешь точно обозначить?

– Я… мне нехорошо, сэр. Мне жарко и неприятно.

– Неприятно? – его улыбка выглядела издевательской. – А так?

Он вдруг поднял ладонь и кончиком пальца коснулся соска. Новый спазм чуть не сложил меня пополам. Да, это ощущение было очень странным, но неприятным оно было только от того, что я его не контролировала.

– Выпрямись и смотри на меня, Ината. Я постараюсь быть с тобой терпеливым, но ты и сама не провоцируй. Убери руки за спину, сцепи пальцы в замок.

Я выполнила. А от следующего касания к груди меня буквально затрясло. Но на этот раз он не ограничился мгновенным действием, а сжал сосок, затем накрыл всю грудь ладонью и начал довольно сильно мять. Притом не отрывал взгляда от моего лица, даже наклонился, будто бы чего-то ждал – и дождался, через несколько секунд я начала постанывать. Жар со всего тела собирался в одну точку – внизу живота, но там не успокаивался, а беспокоил все сильнее и сильнее.

Кинред наклонился к самому уху, коснувшись губами моих волос:

– Чего ты хочешь, Ината? Сможешь обозначить?

– Я… не знаю.

Его ладони поплыли по всему телу, оставляя за собой горячие импульсы и дрожь. Даже на животе и ягодицах кожа оказалась слишком чувствительной к любой ласке. Меня уже заметно выкручивало изнутри, но одновременно росло и неконтролируемое раздражение – ведь ощущения только нарастали и не находили выхода.

– Чего ты хочешь, Ината? – теперь даже его шепот сводил с ума. – Не сопротивляйся, препарат слишком сильный. И не зацикливайся – ты же умеешь не зацикливаться. Просто прими как факт: я навязал тебе эти ощущения, они не твои. Но они подсказывают тебе, чего бы ты хотела на самом деле, если бы сумела отстраниться от своих настроек и стереотипов.