Читаем Переписка, 1911–1936 полностью

Но повторю: «Жёлтый звук» мне чрезвычайно нравится. Это совершенно то же самое, к чему я стремился в «Счастливой руке». Однако Вы зашли ещё дальше меня в отказе от любой сознательной мысли, от любой имитации жизни. Это, конечно, большое преимущество. Мы должны осознать, что окружены загадками, и иметь мужество смотреть им прямо в глаза, не спрашивая малодушно об «отгадке». Важно употребить свои творческие силы на воспроизведение этих загадок, которыми мы окружены. Чтобы наша душа пыталась — не отгадать, но расшифровать их. Что мы при этом приобретаем — это не разгадка, а новый метод шифрования и дешифровки. Метод, сам по себе не имеющий ценности, но дающий материал для создания новых загадок. Ибо загадки суть образ непостижимого. Образ несовершенный, т. е. человеческий. Но если только мы на них учимся считать непостижимое — возможным, мы тем самым приближаемся к Богу, поскольку уже не тщимся его понять. Потому что уже не прилагаем к нему мерки нашего разума, не критикуем его, не отрицаем, ибо не можем свести его к нашей человеческой неполноценности, которую принимаем за ясность.

Поэтому-то я так радуюсь золотому [= жёлтому] звуку и представляю себе, какое колоссальное воздействие он оказал бы на меня, будучи поставленным.

Хотелось бы знать, что Вы скажете по поводу моего Учения о гармонии. Вы его прочли? И потом — моя статья в «С. вс.». В нём есть кое-что очень близкое к высказанному Вами в предисловии к «Жёлтому звуку».

Надеюсь вскоре получить весточку от Вас. Что слышно у г-жи Мюнтер? Я ещё обязан ей ответом на её чудесное письмо. Отвечу скоро. Правда, в ближайшие дни я буду занят на репетициях Pierrot lunaire, которого представит г-жа Альбертина Цеме57 в большой гастрольной поездке. И всё же я выкрою время для ответа. Пока же — самые сердечные пожелания вам обоим; моя жена присоединяется,

Ваш Арнольд Шёнберг

Что насчёт Вашего визита к нам в Берлин???

<p>43. Мюнтер — Шёнбергу</p><p><emphasis>20 августа 1912 г</emphasis></p>

Мурнау

20.08.1912

Дорогой господин Шёнберг!

Я собиралась Вам написать уже несколько недель, но как-то не доходили руки. Так вот, я хочу обратить Ваше внимание на книгу, которая, мне кажется, должна доставить Вам радость и удовольствие. И на её автора, несомненно, очень странного и необычного человека. Его зовут Фолькер, а книга — «Сидерическое рождение», издательство Karl Schnabel, Берлин, 191058. Фолькер живёт в Николаусзее вблизи Берлина, Лукоффштрассе 33. Не хочу много рассказывать про эту книгу. Я пробираюсь через неё медленно и, к сожалению, с перерывами. Беру от неё лишь столько, сколько могу постичь. Понять её в целом я не могу, и особенно конец, думаю, окажется мне не по силам. Однако, мне кажется, что она, словно золотая цепь, звено за звеном, предложение за предложением, проходит через мои руки. Я думаю, что она просто предназначена для Вас! Что у Вас слышно? В следующее воскресенье мы возвращаемся в Мюнхен, поскольку вскоре должна выйти новая публикация К-го, альбом с гравюрами и текстами59. Он понемножку выздоравливает. О своей болезни он Вам написал, врач им доволен. У меня всё хорошо, я не работаю и попусту трачу время. Напишите же о себе по-настоящему подробно.

Сердечный привет Вам и Вашей супруге от нас обоих,

Ваша Мюнтер

P. S. Закончила писать вчера вечером и отложила, а сегодня — Ваше замечательное письмо. И теперь я уже совершенно уверена, что Фолькер должен Вас заинтересовать! На стр. 31 внизу он описывает элементы Композиций Кандинского II, IV, V и др. Разумеется, без всякой связи с К., ни работ которого, ни его самого он тогда скорее всего вообще не знал. Я думаю, что такие люди должны заводить знакомство друг с другом. (Вот как я тогда нашла Ваш адрес.)

Теперь о Вашем вопросе. Это была двойная операция по удалению грыжи, а тут ещё операция по поводу варикозного расширения вены. Врач сказал, что это пустяки, но вскоре мы заметили, что к этому добавляется и другое, и сколько-то ещё потребуется времени, чтобы Кандинский пришёл в своё обычное состояние. Увы, пока этого нет, и примерно через месяц он хочет посетить родителей на юге России.

[рукой Кандинского] Ваше письмо очень меня обрадовало. Подробно напишу чуть позже. Сердечный привет,

Ваш Кандинский<p>44. Кандинский — Шёнбергу</p><p><emphasis>22 августа 1912 г</emphasis></p>

Мурнау

22.08.1912

Дорогой господин Шёнберг,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза