Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Не без некоторого ужаса я помышляю о том, что зимой мне придется опять ездить по Европе. Немножко уж не по летам мне подобные многомесячные странствования, сопряженные с множеством волнений и с постоянной тоской по родине. Надеюсь, дорогой друг, что Вы, несмотря на ужасную погоду, слава богу, здоровы! Дай бог Вам всякого благополучия.

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

436. Мекк - Чайковскому

Плещеево,

29 июня 1888 г.

Милый, дорогой друг мой! Прежде всего позвольте поздравить Вас со днем Вашего ангела и пожелать Вам от всего горячо Вас любящего сердца здоровья, спокойствия, счастья, возможных радостей и удовлетворения во всех Ваших желаниях.

Как жаль, что и нынешнее лето так неприветливо, так жестоко к нам, бедным жителям Московской губернии, что и Вы повторяете то же, что и я, что никогда больше лето не будете проводить в России. Я совсем прихожу в отчаяние и теперь уже даже впадаю в апатию. Вы всё-таки много счастливее меня: Вы имеете с собою свое творчество, и какое богатое. Как изумительно быстро Вы работаете, милый друг мой: уже симфония и увертюра готовы, - бог мой, какой неизмеримо глубокий источник мыслей! Увертюра к “Гамлету” очень интересна; мне очень хотелось бы знать, какими звуками Вы изобразите Офелию. Это очень трудный субъект; проживя так долго на свете, я не встретила девушки, о которой можно было бы сказать, что она олицетворяет Офелию. Вероятно, нынешнюю зиму в симфонических концертах Музыкального общества уже будут исполнять оба эти Ваши произведения? Одно, чего я жалею в России, это возможности слышать Ваши произведения, дорогой друг мой, и такими, как Вы их написали, потому что уже нигде их лучше не исполнят, как в России и, в особенности, в Москве.

Думаете Вы проехаться на Парижскую выставку в мае, милый друг мой, и предполагаются ли опять русские концерты или нет? Не откажите сообщить мне об этом, дорогой мой.

Из моих путешественников Юля вернулась из Гурьева, а Милочка еще нет, но в субботу ее привезут также. Саша приедет сама с мужем и с Манею, - у меня опять несколько оживится.

А в Петербурге идут приготовления для встречи нового императора, Вильгельма; интересно очень было бы узнать, зачем это он приедет? Мне несимпатичен этот молодой человек, я не могу ему простить его отношений к родителям; дурной сын - дурной человек. Как это Бисмарк его отпускает без себя; должно быть, уж очень уверен в его покорности. А наш курс, слава богу, поправляется, я только боюсь, что не надолго.

Из Копылова я имею хорошие известия; большие и малые дети мои, слава богу, здоровы, только погода также испортилась. А у меня в настоящею минуту наводнение у реки, - знаете, дорогой мой, где купальня; всё под водою: павильон, диваны и вся площадка. Я мысленно называю всегда это место Bruhlische Terrasse, знаете, в Дрездене, над Эльбою, - ну, так вот моя Bruhlische Terrasse исчезла, а еще на днях мы там обедали. Бедные Ваши цветочки, что они пропали, а у меня теперь масса цветов, аромат на балконе чудесный.

У меня по-прежнему каждую неделю два раза концерты, составленные из своих домашних артистов, Пахульского и Данильченко, но я ими вполне довольна и наслаждаюсь безмерно. Недавно у меня была Соня и много пела. У нее чудный голос, глубокий контральто и того timbr'a, который проходит дрожью по нервам. Но петь она еще совсем не умеет, недавно начала учиться и с своим голосом даже еще справиться не может, но, тем не менее, я с восторгом ее слушаю. Этот голос, голос - это дар божий!

Будьте здоровы, милый, несравненный друг мой. От всего сердца жму Вам руку. Всею душою безмерно Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

437. Чайковский - Мекк

С. Фроловское,

1 июля 1888 г.

Милый, дорогой друг мой!

От души благодарю Вас и за дорогое письмо Ваше и за телеграмму. Потрудитесь также передать мою благодарность за их милое внимание Влад[иславу] Альберт[овичу] и Петру Антоновичу. Я не знал, что последний всё еще находится у Вас. Очень радуюсь этому.