Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Я получил сейчас письмо Ваше и чек. Тем более благодарен Вам, дорогая моя, что мне пришлось Вас беспокоить в такое время, когда у Вас так много забот и всяческой суеты и хлопотни! Кроме того, в Каменке я от Коли узнал, что Вы всё лето особенно нехорошо себя чувствовали, и мне трудно Вам передать, как я стыдился и мучился! Но уверяю Вас, что, как всегда прежде в подобных случаях, Вы оказали мне настоящее благодеяние и что без Вас, ей богу, я не знаю, как бы я теперь извернулся. Бесконечно благодарен Вам, милый друг мой!

Вы уже слышали, вероятно, дорогая моя, об отчаянном положении племянницы моей Веры. Это повергает меня в невыразимое огорчение. И жаль этой симпатичнейшей молодой женщины, и страшно за сестру и за Льва Васильевича! Я не постигаю, как у них хватит сил перенести столь ужасное новое горе! Нужно правду сказать, что если эти родители в воспитании своих детей сделали многие ошибки, если они грешили чрезмерною гордостью и преувеличенным преклонением перед качествами своих детей, то бог посылает им наказание не по силам. Я всё это время нахожусь под подавляющим впечатлением известий из Парижа и не помню, чтобы когда-нибудь так много плакал. Надежды очень мало или, лучше сказать, нет вовсе!

Поздравляю Вас, дорогой друг мой, с совершившимся бракосочетанием и прошу Вас поздравить от меня юную княгиню. Дай бог Вам и им всяческого блага.

Завтра утром еду в деревню, увы, не надолго! Мне предстоит в Петербурге 18 сентября большой концерт!

Еще раз глубоко благодарю Вас, дорогой друг мой.

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

448. Чайковский - Мекк

С. Фроловское,

14 сентября 1888 г.

Милый, дорогой друг!

Надеюсь, что Вы получили письмо мое, писанное дней десять тому назад из Москвы, в коем я докладывал Вам о получении присланных Вами денег. Вы не можете себе и представить, какое неизмеримое благо доставили Вы мне исполнением просьбы моей!!!

Вот уже около десяти дней, что я живу у себя в деревне. В мое отсутствие дом был подвергнут некоторому исправлению, а именно везде вставлены новые рамы и в кабинете сделан камин. Благодаря этому я не страдаю от холода и чувствовал бы себя отлично, если бы, по обыкновению, не переутомлял себя работой. Не знаю, писал ли я Вам, милый друг мой, что я взялся, согласно давно данному обещанию, инструментовать уже давно, сочиненную моим старым приятелем Ларошем увертюру, которую он сам отчасти от отвычки, отчасти от болезненной лени инструментовать не в состоянии. Вещь необычайно талантливая и доказывающая, как много музыка потеряла от того, что этот гениально одаренный человек страдает болезнью воли, совершенно парализующей его творческую деятельность. Увертюра эта стоила мне большого усидчивого труда, но едва, я кончил ее, как мне пришлось тотчас же приняться за партитуру своей собственной увертюры-фантазии “Гамлет”. Да кроме того, я с лихорадочною поспешностью делаю корректуры Пятой симфонии. Усталость страшная, я работаю как каторжник, с какой-то страстною усидчивостью, происходящей оттого, что мне всё кажется, что нужно торопиться, а то время уйдет!.. Но слава богу! Работа есть для меня величайшее и ни с чем несравнимое благо, ибо, не будь ее, чувствую, что печаль и тоска угнетали бы меня до чрезвычайности. А есть о чем потосковать и попечалиться. Умирает моя бедная племянница Вера, умирает мой старый друг Губерт! Доходили ли до Вас слухи о его болезни? У него какая-то странная болезнь: жар без конца вот уж полтора месяца, и при этом полная потеря памяти, хотя сознание всего происходящего в данную минуту сохранилось. Ужасно тяжело было видеть его в этом положении! Говорят, что это•злокачественная возвратная горячка. Надежды очень мало.

Милый друг, все московские музыкальные друзья в восторге от моей новой симфонии, особенно Танеев, мнением которого я ужасно дорожу. Это мне очень приятно, ибо я почему-то воображал, что симфония неудачна.

Письмо это будет в Плещееве как раз перед Вашими именинами. Приношу Вам, дорогой друг мой, мои самые усердные поздравления.

Концерт, которым я должен был дирижировать 18 сентября в Петербурге, отменен. Я очень рад.

Будьте здоровы, дорогой друг мой!

Беспредельно преданный

П. Чайковский.

449. Мекк - Чайковскому

Москва,

22 сентября 1888 г.