Переплет

Я делаю глубокий вдох. На мгновение мне кажется, будто меня окружают декорации: лепнина, книги, шкафы – все это выглядит нарисованным. Я словно очутился внутри старого кукольного домика Лизетты. Даже деревья и небо за окном похожи на рисунок на бумаге, прислоненный к стеклу. На болванки из дерева или воска.

Я поворачиваюсь к Эмметту спиной.

– Пойдем отсюда. – Я принимаюсь спускаться по винтовой лестнице. Но он не идет за мной. – Оставь ее, Фармер.

– Как? Но ты не можешь… ты не можешь сдаться! Люциан! – Он смотрит через перила на огонь в камине. – Погоди… и как я сразу не додумался? Необязательно доставать книгу. Если разбить стекло, мы можем сжечь ее вместе с полкой. Неси щипцы и ведро с песком, я не хочу спалить весь дом.

– Ну уж нет.

– Скорее! Если лорд Лэтворти вернется…

– Я же сказал – нет!

Повисает тишина. Нахальный херувим над камином посмеивается над чужими тайнами.

– Не понимаю, – наконец произносит он. – Зачем мы пришли сюда, если ты готов оставить книгу здесь?

Я медленно выдыхаю.

– Мне нужна моя книга, – отвечаю я. – Но я хочу, чтобы она хранилась в безопасности. Там, где ее никто не увидит. Хочу быть уверен, что ее никто не прочтет. Только и всего.

– Но разве ты не хочешь узнать, что в ней?

– Нет.

Мы долго молчим. Я смотрю на него. Он стоит, облокотившись о перила; волосы падают на глаза, щеки раскраснелись. Коричневая куртка, кожаный мешок – в этой комнате он выглядит несуразно. Как вор, пробравшийся в библиотеку. Или переплетчик. Я даже не знаю, зачем он здесь.

Он тихо произносит:

– Но почему?

– Пойдем. – Я смотрю на дверь, но при мысли о том, что в коридоре мы можем с кем-нибудь столкнуться, дрожу от страха. Поворачиваюсь к окну. По каменному двору скачет сорока. Что-то блестит в ее клюве. Я подхожу ближе, присматриваюсь… Нет, почудилось. У меня начинается мигрень. Я открываю ближайшую створку окна: она узкая, но протиснуться можно.

– В чем дело? Тебе нечего бояться…

– Да неужели? – резко обрываю я. – Я видел, как горела твоя книга. Я видел тебя. Со стороны казалось, что ты умираешь.

– Я имею в виду сами воспоминания. Не надо бояться их.

– Не смей… – Я осекаюсь. Мы оба смотрим на дверь. Тихим голосом я продолжаю: – Что бы я ни натворил, я захотел избавиться от этих воспоминаний по собственной воле. Меня никто не принуждал. Должно быть, я совершил нечто гораздо хуже того, что творит моей отец, хуже самого гнусного преступления, которое только можно вообразить… Поэтому не смей говорить, что я должен хотеть вернуть эти воспоминания.

– Я лишь хочу сказать… – Он колеблется. Пронзительный гул раздается в моих ушах, точно Эмметт собирается произнести то, что я не смогу услышать. – Не надо бояться. Обещаю, все будет хорошо. Сожги ее.

– Хватит приказывать мне! – Он морщится, и я рад, что мои слова произвели такой эффект. – Это моя жизнь, Фармер. Я все решил.

– Умоляю, Люциан. Доверься мне.

– Довериться тебе! – выплевываю я слова. Я помню, как он рыдал, когда мы впервые увиделись, и как его выворачивало наизнанку. Сейчас он смотрит на меня так же, как я на него тогда. С жалостью, презрением, изумлением. Мне так больно видеть этот взгляд, что становится трудно дышать. – С какой стати я должен тебе доверять? Потому что мы провели одну ночь вместе? – Он опускает голову, перегнувшись через перила. Я делаю шаг ему навстречу. – По-твоему, ты знаешь больше моего? Что ж, Нелл мертва. Де Хэвиленд мертв. И все из-за тебя. Так скажи, почему я должен тебе доверять?

Вопреки всему я жду что он ответит мне. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза, но не отвечает. На миг мне кажется, что его больше нет; что он ушел туда, куда мне путь заказан.

Я поворачиваюсь к открытому окну и отворяю створку до предела. Сорока улетает. Ее черные перья отливают сине-зеленым, как черный жемчуг. От холода слезятся глаза. Забираюсь на подоконник, высовываю одну ногу наружу и пролезаю в окно. Спрыгиваю на клумбу, нелепо вскрикнув от боли. Вылезая в окно, я ударился боком о раму; теперь бок болит. Оглядываюсь, но вокруг никого. Бегу по тропинке меж скелетов деревьев.

Позади дребезжит окно: Эмметт спрыгивает на землю, и заиндевевшая трава хрустит под его ногами. Он бежит за мной. Я не останавливаюсь.

– Куда ты пойдешь, Люциан? Вернешься в ратушу?

Я пожимаю плечами. Я не могу заставить себя взглянуть на него. Посмотреть на него – все равно что сунуть руку в огонь.

Эмметт догнал меня. Он тяжело дышит.

– А что будет с твоей книгой? Ты готов оставить ее здесь?

– Теперь я знаю, где она. Попрошу отца выкупить ее.

Эмметт фыркает.

– Само собой, после сегодняшнего твой отец будет выполнять любую твою прихоть.

Я все еще не смотрю на него. В нескольких милях отсюда ратуша уже, должно быть, опустела. Отец сейчас прощается с гостями, отшучивается, делает комплименты дамам, улыбается, точно ничего особенного не произошло. Мне все равно придется вернуться домой, рано или поздно.

– Ты мог бы сам договориться с лордом Лэтворти, – замечает Эмметт. – Раз он пришел на твою свадьбу… Уверен, он вернет тебе книгу, если объяснишь, что она тебе нужна.