Переплёт

Из окна кареты я глядел на проносящийся мимо Каслфорд, но мое сердце билось так отчаянно, что перед глазами все сливалось, из общей массы проступали лишь отдельные фрагменты: ряд новых домов, портик с колоннами на углу, витрины с яркими образцами тканей. У меня возникло ощущение, что все вокруг — старательно созданная подделка; казалось, если мы свернем и поедем другим маршрутом, я вгляжусь внимательно и увижу, что дома на самом деле сделаны из раскрашенного картона, что это всего лишь хлипкие декорации. Не узнавал я и себя. В этом светло-сером костюме и голубом жилете я чувствовал себя самозванцем и поджимал пальцы в слишком тесных ботинках.

Я старался не думать о том, каково это будет — переплетать человека, но мысли лезли в голову против моего желания. Ничего у меня не выйдет, полагал я, или хуже того — переплетная лихорадка вернется, и я, потеряв контроль над собой, снова утону во мраке горячечных галлюцинаций. Кричащего, меня увезут в сумасшедший дом. А Люциан Дарне увидит все это. На языке повис горьковатый привкус страха.

Кэб протарахтел по мосту и миновал замок — полуразрушенную громадину из желтого камня. Внезапно карет и повозок стало больше: они выскакивали по бокам и ехали так близко, что я мог до них дотронуться. Нас словно подхватило течение; затем карета замедлила ход и свернула в переулок. Там было тихо. Вдоль дороги высились ряды платанов с голыми ветками.

— Приехали.

— Что? — Я не расслышал и наклонился вперед.

Возница вытянул руку с хлыстом и указал на дом.

— Дом номер три, — проговорил он. — Видишь кованую «Д» на воротах? Это здесь.

Я вышел из кареты, вытащил сундук и с грохотом бросил его у ног. Занятый своими мыслями, я не подумал о том, как буду расплачиваться с кучером, и на миг запаниковал. Однако, сунув руку в карман, почувствовал прохладную тяжесть соверена в руке. Вероятно, де Хэвиленд или мисс Бреттингэм проявили неожиданную предусмотрительность. А может — что вероятнее всего, — монету забыл предыдущий хозяин костюма, и с момента, когда сюртук надевали в прошлый раз, никто не проверял карманы.

Кэб уехал. Я глубоко вздохнул. Кованые узоры на калитке извивались, как лианы, — венок из чугунных ростков вокруг витиеватой буквы «Д». Дорожка, усыпанная гравием, делила припорошенную снегом лужайку на четыре части и вела к широкой парадной двери с витражными стеклами. Дом с двумя фронтонами был построен из старого красного кирпича; по обе стороны от двери располагались высокие зашторенные окна. В доме горел свет. Вверху, где фасад встречался с крышей, стены украшала лепнина в виде симметричных урн и выступов. В таком большом доме наверняка имелись два входа, как в особняке де Хэвиленда, — один для знатных гостей, второй для простолюдинов. Я попытался вспомнить, говорила ли мисс Бреттингэм что-то про черный ход. Но нет: она лишь наказала мне вести себя почтительно, но не подобострастно. «Помни: ты представляешь мистера де Хэвиленда». Она произнесла это так, будто де Хэвиленд был величайшим человеком на земле, и я едва ли мог надеяться стать его достойным представителем.

Значит, постучусь в парадную дверь. Я присел на корточки, чтобы поднять сундук; плечи заныли. Однако пару месяцев назад я бы и вовсе не сумел его поднять. Сундук предназначался мистеру Дарне: «Первым делом вручи ему сундук — только ему и никому больше, понял?» — но затащить в дом такую тяжесть оказалось непросто. Пот выступил на лбу, воротник рубашки впился в шею, и я подумал, что ткань, наверное, уже успела запачкаться и покрыться серыми пятнами копоти.

В окне верхнего этажа как будто бы колыхнулась занавеска. Я стал уговаривать себя, что мне показалось, но чувствовал, как чей-то взгляд скользит по мне, пока я иду по дорожке, и вздохнул с облегчением, оказавшись у входной двери. Прижав сундук к дверному косяку, я кое-как дотянулся до колокольчика и стал ждать. Руки тряслись под весом ноши. Рисунок на панели из цветного стекла — лампа и ее пламя, окруженные зеленой лентой, — задрожал и заплясал перед глазами. Гудели колени, дрожь в них была слишком сильной и не могла быть вызвана далеким дребезжанием колес по булыжной мостовой. Дыхание участилось.

— Доброго дня, сэр, — произнес кто-то.

Но я не обратил внимания на открывшую дверь служанку — тихий голос, кружевной чепчик, прыщик на лбу, — потому что в коридоре за ее спиной увидел Люциана Дарне, спускающегося по лестнице. Земля вдруг пропала у меня из-под ног, и я закачался на волнах тьмы.

Каким-то чудом я все же удержался на ногах. Каким-то чудом, когда Дарне… Люциан Дарне взял сундук у меня из рук и повел в комнату, я смог последовать за ним, с трудом удерживая равновесие. Каким-то чудом я даже отвечал ему, хоть и не помню, что он спрашивал и что я говорил в ответ.