Переплетенные

Большую часть времени мои эгоистичные потребности управляют этими отношениями. Но ни одна женщина не объезжала меня так, как Карина. Особенно, когда она скользит рукой вниз по животу, по своей киске и извивается так, как она это делает.

— У меня все еще покалывает там, — изумление в ее голосе заставляет мой член подпрыгнуть.

Черт меня побери.

Каким-то образом, несмотря на все, через что ей пришлось пройти, она остается невинной. Даже когда она говорит такие вещи.

Мне чертовски нравится быть мужчиной, который покажет ей все грязные вещи, на которые способно ее тело. Я хочу сделать с ней все, что только можно вообразить. Но я также хочу отдать ей все, что у меня есть.

Хотя есть еще одно новое чувство, и оно начинает мне нравиться.

Глава 8

Карина

На лице Данте такое суровое выражение лица, когда я, наконец, открываю глаза.

― Я сделала что-то не так?

― Нет, малышка. Почему ты вообще о таком спрашиваешь?

У меня нет ответа, поэтому я прячу лицо, утыкаясь ему в грудь. Его кожа скользкая от пота, и я дразню его языком в течение пары секунд, прежде чем он смеется и отстраняется.

― Давай, грязная девчонка. Давай, приведем тебя в порядок.

И Данте не шутит. Он тщательно моет меня, намыливает, а затем все споласкивает.

― Руки на стенку.

Я поворачиваюсь и виляю перед ним задницей, прежде чем прижаться ладонями к скользкой плитке. С дразнящей медлительностью он вытаскивает игрушку из моего зада, несколько раз останавливаясь, чтобы покрутить ее. Стоны наполняют воздух вокруг нас, и я понимаю, что они исходят от меня.

― Нравится?

― Думаю, что да.

Он хихикает мне в ухо, и я тянусь назад, чтобы притянуть его ближе к себе.

― Чего ты хочешь, малышка?

Прежде чем я успеваю ответить, у меня урчит в животе.

― Предполагаю, это и есть ответ на мой вопрос. Моей девочке нужна еда.

Держа одну руку на моем бедре, он поворачивается и выключает воду.

Вернувшись в спальню, он натягивает мне через голову футболку, а сам надевает свободные спортивные шорты и ведет меня вниз.

Я молча наблюдаю, как он готовит большой омлет и тосты.

― Бриннер? (Примечание переводчика: Здесь героиня употребляет слово, которое сложила из двух: завтрак (на англ. breakfast) и ужин (dinner)) ― спрашиваю я, когда он ставит передо мной тарелку.

Данте вопросительно выгибает бровь, и я чувствую себя глупо.

― Ничего, ― бормочу я. ― Завтрак на ужин? Это что-то глупое, о чем мы с Афиной просили ее маму, когда были маленькими.

От его пристального взгляда я только начинаю сильнее нервничать и не могу есть.

― Вы давно дружите?

― Да.

― Раньше у вас были ссоры?

― Мы сегодня не ссорились. Она просто разозлила меня.

Я вонзаю вилку в яйца. Даже если Данте продолжает смотреть на меня с напряженным выражением лица, еда пахнет слишком хорошо, чтобы ее игнорировать.

― Ты сказала, что это потому, что она обеспокоена.

― Да. Я так думаю.

― Я рад, что эта девчонка приглядывает за тобой.

― Действительно?

― Черт, да, ― он молчит, пока ест, но через некоторое время ловит мой взгляд. ― Ей, действительно, нравится Ромео?

Я фыркаю и чуть не давлюсь соком.

― Кто знает. Я думаю, она просто немного озабоченная и хочет потерять девственность.

Теперь очередь Данте подавиться.

― Черт. Господи, это плохая идея. Дерьмо. Как она... ну, знаешь? Нет, не бери в голову. Меня это не касается.

Его реакция заставляет меня смеяться, потому что, нет, я не могу представить, что Данте хочет узнать такие интимные подробности о моей лучшей подруге.

― Так ты бы сказала, что она тебе как сестра?

― Да, ― слово «сестра» портит нашу беседу, и я кладу вилку. ― Я все еще не могу поверить, что у меня есть сестра, ― я колеблюсь, прежде чем задать вопрос, который мучает меня с тех пор, как я впервые узнала о Кэденс. ― Данте, ты думаешь, у меня есть еще братья и сестры? Я имею в виду, мой отец дальнобойщик. Если он спрятал нас с мамой здесь, возможно, он…

― Господи, малышка. Надеюсь, что нет, ― несколько секунд он изучает мое лицо. ― Ты, действительно, хочешь с ней познакомиться?

Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке.

― Да, конечно. Я всегда хотела сестру. Мы с Афиной близки, но ее родителям никогда не нравилось, что она дружит со мной…

― Это еще почему, черт возьми? ― чуть ли не выкрикивает он, удивляя меня.

Я вздрагиваю, и пытаюсь не встретиться с ним взглядом.

― Понятия не имею. Недостаточно хороша для их маленькой принцессы? Дружба со мной ― единственное, из-за чего она когда-либо боролась со своими родителями.

Данте фыркает.

― Неудивительно, что она хочет трахнуть Ромео. Чтобы разозлить мамочку и папочку.

Я ужасный друг. Вместо того чтобы защищать Афину, я отвечаю:

― Возможно.

Он качает головой и собирает наши тарелки. Закончив, он смотрит на меня через всю комнату. От его взгляда мои соски напрягаются. Естественно, Данте это замечает, и его рот растягивается в грязной ухмылке. Я поворачиваюсь к нему лицом, когда он обходит бар.