Переплетенные

Подруга поднимает плечи.

— Он мало что может сделать. Это его вина, что у тебя есть проблемы с папочкой.

— У меня нет проблем с отцом. Какого черта это вообще значит?

Афина кривит лицо в этом «Боже, ну ты и дурочка» выражении, и мне хочется ее ударить.

— Как скажешь, малышка.

— Иди на х*й.

Она кривит рот в злой ухмылке и наклоняется ко мне ближе.

— Думаю, это моя проблема. Мне нужно, чтобы кто-то взял мою вишенку.

— Я думала, правильно говорить «сорвал».

— Я знаю. Просто использовала собственный уникальный язык. Ты что, не обращаешь внимания на мой английский?

Кружиться. Афина заставляет мою голову кружиться сегодня. Она повсюду.

— Подожди, что? А что насчет Бобби?

— Это не считается. Мы к этому не добрались, — она стучит пальцем по подбородку. Что-то, что она делает каждый раз перед тем, как спросить о том, о чем не должна.

— Мне, действительно, обязательно ждать до моего дня рождения…

— Да.

Она шевелит бровями.

— Может быть, я зайду в магазин Ромео и посмотрю, не хочет ли он меня настроить, — сказав это, она пританцовывает на месте, шевеля своими плечами и привлекая внимание мальчиков за соседним столом.

Я не могу удержаться от смеха.

— Боже, ты ужасна. И держись от него подальше. Я не думаю, что он то, чего бы ты захотела для первого раза.

— Почему? Наверное, у него это хорошо получается.

— Он отвратителен.

— О чем ты говоришь? Он горячий, как грех. Кроме того, я хочу трахнуть его, а не выйти за него замуж.

Естественно, она говорит это достаточно громко, чтобы ее услышала половина кафетерия.

— Йоу, Афина, тебе нужно трахнуться, и я буду более чем счастлив обеспечить тебе хорошую тряску, — кричит один из самых неприятных парней в нашей школе, Джереми.

Афина шевелит мизинцем в воздухе.

— Прости, мне нужно кое-что большее.

Я опускаю ее руку и прижимаю к столу.

— Ты просто ужасна. Теперь они никогда не заткнутся.

Прямо по сигналу, куча оскорблений летит в нашу сторону. Джереми называет меня шлюхой, и через пять секунд один из парней — в котором я узнаю потенциального проспекта из клуба Данте — выбивает Джереми со стула. В кафетерии воцаряется тишина, люди ждут, не начнется ли драка. Но другой парень, которого я тоже узнаю, присоединяется к проспекту. Эти двое чертовски устрашающие. Они определенно учатся в школе запугивания Данте. Первый наклоняется и коротко что-то говорит Джереми. Кратко, потому что Джереми встает и выходит из кафетерия, не сказав больше ни слова.

Проспект — Крикет — я, наконец, вспоминаю его имя, проходит мимо и подмигивает мне, а затем уходит со своим другом.

— Черт возьми. Что это было? — шепчет Афина.

— Он работает в клубе Данте.

— Вау. Так у него есть маленькие приспешники, присматривающие за тобой?

— Нет. Я так не думаю. Возможно, он просто узнал меня, потому что я была там с Данте, — но это заставляет меня задуматься. Я вижу что, либо Данте просил парня присмотреть за мной, либо парень просто хочет набрать дополнительные очки, чтобы его быстрее приняли в клуб.

— Я могу подкатить к нему в любой день. Он горячий. Почему я раньше его не замечала?

— Потому что ты была слишком занята вожделением к парням, которые слишком стары для тебя? — предполагаю я сладко.

Афину нелегко оскорбить.

— Правда.

— Эй, я подумываю о том, чтобы пропустить спортзал и пойти в торговый центр, прежде чем вернуться домой. Ты хочешь пойти со мной?

Она надувает губы, выглядя, как маленький обиженный щенок.

— Не могу. Моя мама устроила это дурацкое интервью, она хочет, чтобы я пошла, — обиженный щенок превращается в решительную суку довольно быстро. — Я ненавижу обламывать ее, но у меня нет намерений торчать здесь хотя бы один день после выпускного.

— Ты все еще думаешь о Калифорнии?

— Да, черт возьми, — она наклоняет голову и смотрит на меня. — Я всегда думала, что ты поедешь со мной. Раньше тебя здесь ничто не держало.

Я делаю глубокий вдох.

— Афина, пару недель назад ты не говорила мне, что планируешь это сделать.

— Я знаю. Ты, действительно, собираешься остаться здесь и осесть с ним? Ты еще так молода. Он заставит тебя рожать детей одного за другим.

— Нет. Он хочет, чтобы я пошла дальше учиться.

Теперь она смотрит на меня, как на идиотку.

— На самом деле? Я не думала, что этим парням нравится, когда их женщины получают образование и все такое.

— Перестань быть сучкой.

— Нет, я серьезно. Разве жены байкеров не работают в салонах красоты? Если они вообще делают что-нибудь, кроме ухода за своим мужчиной, — она произносит «ухода за своим мужчиной» так, будто это самая ужасная работа, которую приходится терпеть женщине.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть парикмахером. Почему ты вдруг стала таким снобом? Ты говоришь, как твоя мама.

Ее лицо искажается. Это, вероятно, самое подлое оскорбление, которое я могла придумать, по мнению Афины.

На ее лице мелькает чувство вины.

— Ты права. Извини. Я просто не хочу видеть, как ты тратишь свою жизнь на этого парня, потому что ты влюблена в сексуальную жизнь с ним.

Я так сильно сжимаю челюсть, что зубами издаю этот скрипучий звук, который болезненно отдается эхом в моих ушах.