Перепутанные души. Найти себя

– Начитанный молодой человек, – усмехнулся нойд. – Да, современные ученые предполагают, что именно здесь находилась загадочная и могущественная цивилизация древних сверхлюдей-великанов Гиперборея. Именно сюда в двадцатых годах прошлого века была снаряжена экспедиция, которую, говорят, курировал сам Дзержинский. Ученым якобы удалось обнаружить недалеко от скалы с изображением Куйлы странный лаз, уходящий глубоко под землю. Но спуститься в него так никто и не смог – любого, кто подходил к нему близко, обуевал дикий страх, безотчетный ужас, который словно извергался из этого черного зева в земле. Говорят, ощущение было таким, словно с тебя сдирают кожу… Дальнейшая судьба участников экспедиции неизвестна. Как неизвестны и выводы, сделанные в Москве. Только экспедиций больше не было. Вероятно, было уже не до этого – коллективизация с индустриализацией, затем война… И лишь в начале девяностых интерес к Кулозеру и его загадкам вернулся. Из Москвы приехали пятеро. Не знаю уж, ученые то были или проходимцы. На последних они походили больше, но в души я им не заглядывал. Обратились же они за помощью ко мне. Я в то время камлал уже, что называется, легально. Москвичи попросили меня стать их проводником, помочь отыскать пещеру. Признаться, мне самому было любопытно, хоть по преданиям даже приближаться к тому месту строго запрещалось. И я решил спросить совета у духов. Духи ответили мне отказом. Точнее, вовсе не стали со мной об этом говорить. Но понимать это, конечно, надо было как отказ. Уж кому как не мне следовало это понять и не связываться с московскими «учеными». Но… мне посулили деньги. Большие. В то время и так-то жизнь была очень нелегкая, вы, наверное, не помните, подростками еще были. А у меня еще… с сыном проблема была… Не буду сейчас об этом, только деньги в ту пору мне ох как нужны были! Вот я и купился, повел москвичей к Куйле… Чтобы дойти туда, надо миновать перевал, по правую руку от которого и расположено то Святилище сейдов, куда вы так стремились вчера. И случилось так, что я на этом перевале… заблудился. Такого быть со мной просто не могло, я сразу понял, что это проделки духов. Но, как живой человек, поддался панике, метался, бегал, кричал. Мои спутники куда-то подевались, я не видел ни следов их, ни голосов не слышал… Почти сутки я выходил с перевала, сорвался с утеса, сломал ногу. Кость торчала наружу, потерял много крови. Но кровь я остановить сумел, а вот как идти дальше? И вот, сначала на одной ноге, потом и вовсе ползком, еще трое суток добирался до дому по лесу. Казалось, я знаю здешние места не хуже собственной квартиры. А не мог отыскать нужного направления! То ясно вижу, куда нужно двигаться, но только тронусь с места – а вокруг все чужое, незнакомое. Взывал к духам, просил прощения… Не знаю, наверное они и сжалились, только на четвертый день подобрали меня рыбаки, истощенного, полубезумного. В больнице провел остаток лета и осень. Это я-то, до тех пор врачей лишь у себя «на приеме» видавший! Но на сей раз сам себе помочь не смог. Силы таяли, ноге становилось все хуже. Началась гангрена. С ногой пришлось расстаться – видимо, духи посчитали это ценой за мое ослушание. И действительно, сразу после операции я быстро пошел на поправку. Заросла культя, силы восстанавливались буквально не по дням, а по часам! Вот только с духами сейдов и охраняемого ими озера я так больше и не смог общаться. Они отвернулись от меня. Вот такая история, ребята.

– Да уж… – вздохнула Полина. – Ни за что бы во все это не поверила, если бы сама не вляпалась… Счастья захотела! Вот дура!..

– А что же плохого в желании быть счастливой? – удивился Николай Викентьевич. – Только его надо творить самому, а не просить у кого-либо в виде подарка.

– Не верь, не бойся, не проси, – процитировала Полина.

– Ну, бояться и впрямь не стоит, просить – смотря что и смотря у кого, а вот верить… Верить всегда надо. И, в первую очередь, в себя.

– Ну, вот мы и просим вас, – сказал Павел. – Помогите нам, если можете.

– Постараюсь помочь, – поднялся из-за стола нойд. – Где мои верные кобдас и почень?

– Это еще что такое? – не удержался от вопроса Павел.

– А вот что, – усмехнулся Николай Викентьевич, вынимая из встроенной в стену кладовки большой бубен и широкий кожаный пояс. Бубен он отставил к стене, а пояс стал прилаживать на себя. – Это почень. Непременный, так сказать, атрибут при камлании.

Павел и Полина с любопытством разглядывали почень. Это был пояс из широкой полосы кожи, наружная сторона которого была обшита в длину суконными полосами трех цветов – желтого, красного и черного. В центре пояса одно над другим крепились три металлических кольца, справа и слева от них располагались по три ромба, вышитых бисером.

– А это, – поднял нойд бубен, – называется кобдас. – Он взял в другую руку колотушку, сделанную из оленьего рога, и ударил по туго натянутой коже: – Бум-м!..