Перепутье

Сюда ход был воспрещен абсолютно всем, кто не имел отношение к Тьме. Даже кобольды не допускались. Мы с Эдом угробили два дня, пытаясь все отмыть, отчистить и привести в относительный порядок. Во время уборки, я попытался прояснить непонятные мне моменты:

— Эд, а почему Милтон, ну, не старается тебе угодить, но выполняет твои немногочисленные просьбы? — Эдуард бросил тряпку в ведро с водой и тыльной стороной ладони вытер лоб, убрав заодно выбившиеся из хвоста пряди длинных волос.

— Полагаю, это проявление профессионального уважения, — спустя минуту ответил он, отжал тряпку и снова начал отмывать линии стационарной пентаграммы.

— Я не совсем тебя понимаю, — пропыхтел я, подпрыгивая, чтобы сбить паутину, которую наглый паук развесил довольно высоко от пола.

— Как я понял, структура Службы безопасности практически не изменилась, только я не совсем понимаю, почему из нее вывели силовиков, но… это не мое дело, уже не мое, — добавил он после секундной заминки. — Эту службу я в свое время… нет, не создал, разумеется, но привел вот к такому виду, в котором она просуществовала по ей день.

Я уставился на Эда, забыв про паука, который спасался бегством от моей тряпки по стене.

— Вот это да. А что означает «младший принц»?

— Это обозначение члена Семьи, который никогда не сможет претендовать на корону Империи, — Эду надоело убирать выбившуюся прядку, и он освободил волосы от стягивающей их резинки, а потом ловко стянул снова.

— Но ты же старший сын императора? — я прочитал об этом в семейных хрониках. Я вообще прочитал про него все, что было написано в этих хрониках. К сожалению, написано было мало.

— Я отрекся от любых претензий на трон в пользу моего младшего брата.

— Почему?

— Потому что так было правильно.

— Это ты считаешь, что так было правильно. А если бы ты стал бы Императором? Все было бы по-другому.

— Ты закончил? — не ответил он на мой провокационный вопрос.

— Почти, — я снова принялся гонять высунувшегося паука. — А Ванесса? Ее за что выдали замуж за Дефоссе?

— А почему ты решил, что ее именно выдали? — Эд удивленно посмотрел на меня. — Вэн была… хм, ее не получилось бы без грандиозного скандала выдать насильно замуж. Ты мне иногда ее напоминаешь, — он усмехнулся и поднялся с пола, отжимая тряпку. Я насупился. Нормально, я своему «дядюшке» скандальную принцеску напоминаю. — Лео ей всегда нравился, с самого детства, а в шестнадцать она вбила себе в голову, что выйдет за него. Отец долго колебался, говоря, что очень любит и уважает своего друга и советника, чтобы такую свинью в виде своей взбалмошной дочурки подкладывать, но когда мой замок загорелся во второй раз, а Вэн только и делала, что на все лады повторяла: «Лео, Лео, дважды Лео, трижды…», а сам Дефоссе имел несчастье предложить свою помощь в восстановлении замка, у отца нервы не выдержали и он отдал Лео полусгоревший замок и Ванессу в нагрузку. Я даже не знаю, чему Дефоссе обрадовался больше, или не обрадовался, тут смотря с какой стороны посмотреть, — Эд усмехнулся. Да, весело они жили, ничего не скажешь. Я, боясь сглазить, осторожно произнес:

— Вроде бы уже давно ничего такого разрушительного не происходило.

— Это же не постоянный процесс, — Эд потер лоб. — Если бы со мной что-то происходило постоянно, я вряд ли дожил бы до двадцати девяти лет.

— Тебе же двадцать восемь, — растерянно проговорил я.

— А куда девать этот год, точнее уже почти два, как мы знакомы? Мне скоро исполнится тридцать. Тринадцатого сентября, если быть точным. Так, заканчиваем, иди принимай душ и спускайся сюда, я пока все подготовлю.

И я ушел в душ, а потом на негнущихся ногах вернулся обратно.

В комнате царил полумрак, если не считать тусклого света от свеч, расположенных на каждом луче пентаграммы. От этого света по стенам извивались причудливые тени, наводящие ужас.

— Когда ты научишься, то сможешь проводить обряд где угодно, не только в специально отведенных для этого комнатах, но пока лучше так.

— Чтобы ничего не вырвалось с той стороны? — я нервно закусил губу.

— Можно сказать и так, — кивнул Эдуард. — Хотя вряд ли ты там на кого-то наткнешься. Но в таких делах лучше перестраховаться. Входи в пентаграмму.

Я вошел в центр и опустился на колени, как делал это много раз, когда тренировался без финального аккорда. Посмотрев на Эда, который стоял за пределами звезды, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за мной, я решительно прикрыл глаза и принялся произносить заклинание. Вначале ничего не происходило, но потом я почувствовал, как начинает дуть ветер, холодный, пробирающий до костей. Стало так жутко, что я едва не потерял концентрацию, но справился с собой, и продолжил едва не прерванное заклинание.

— Давай! — крик Эда показался мне далеким, словно нас разделяло много километров, а не пара метров пентаграммы. Я чуть-чуть приоткрыл глаза и все еще дрожащей рукой полоснул себя по левой ладони судорожно стиснутым в правой руке кинжалом.