Перепутье

В общем, к концу лета, мы вынуждены были признаться, что у наших учителей получается сделать из нас что-то довольно неплохое. И я даже умудрился почти не напортачить, почти, потому что во время разговора с мамой по телефону, я умудрился разругаться с ней так, как еще ни разу в жизни не ругался. Мы с ней не разговариваем до сих пор, а ведь наш разговор состоялся в середине апреля, а сейчас конец августа на носу. С ослиным упрямством я отказывался брать трубку, если она звонила, хотя чувствовал я себя при этом просто отвратительно. А поругались мы из-за того, что мама вновь захотела забрать меня из Шории и даже сообщила, что приезжает. Я категорично отказался от переезда, хотя и не возражал против ее приезда, потому что мне кажется, что образование у Ванды получается каким-то слишком однобоким. Она все-таки девушка, и ей не помешало бы общение с представительницами прекрасного пола. Но саму Ванду, похоже, все устраивает, а необходимый ей романтизм, она добирает в романах: единственных книгах, которые она читает за исключением огромного количества учебных пособий. Что в итоге из нее выйдет непонятно даже Эдуарду, который уже начал намекать, что Ванде необходимо примерить женственность героинь ее любимых романов на себя. Но пока что Ванда усиленно тренируется, а в свободное время витает в облаках. Самое интересное, что она окружена просто неприлично большим количеством очень привлекательных молодых и неженатых мужчин, вот только ни один из них нашей подружке не нравится именно как мужчина, да и мы с Реем в этом плане можем чувствовать себя спокойно. И все же это как-то неправильно, что среди такой оравы особей мужского пола проживает единственная девушка, которой, кстати, двадцатого августа исполнилось шестнадцать лет. В общем, Эдуард при поддержке Эвана принял решение, что необходимо нанять Ванде дуэнью, во избежание, так сказать, хотя бы сплетен. Но я отвлекся от мамы — когда я категорически отказался переезжать, мы постепенно перешли на личности, и, в конце концов, она отказалась от поездки домой. Да характер у нее тот еще, но с тех пор мы с ней не разговариваем.

Второй мой косяк заключается в том, что во время восстановления моей комнаты, я постоянно таскался с черной книжкой, из-за которой эта комната и была разрушена, не решаясь ее прочитать, и в итоге потерял. Это было обидно, и очень стыдно, поэтому я тихонько ее искал, не рассказывая Эдуарду о таинственном исчезновении книги из защищенного дома.

Доктор Морис тоже была довольна нашими результатами. Она сильно отошла от школьной программы в плане нашего обучения, после разговора с крестным и Милтоном, и подписания огромного количества бумаг, как мне потом сказали о «неразглашении информации». Мне кажется, что уже очень скоро не останется никого, кто бы не знал о моем истинном происхождении. Но все будут упорно молчать, потому что каждый подпишет эту тонну магических бумажек. В общем, со мной занимались по индивидуальному плану, потому что лекарские зелья в чистом виде я варить не мог, по какой-то непонятной и невыясненной причине. Этот раздел целительства полностью лег на плечи Рейна и Ванды, а меня учили только варить яды и противоядия к ним, а также разбираться в ядах по клинической картине отравленного, запаху, цвету и вкусу. К счастью, вкусовые качества, а также характерные запахи отдельно взятых ядов мы изучали только чисто теоретически. К концу лета мои друзья полностью овладели школьной программой, а я научился готовить около пары десятков простеньких ядов с противоядиями и разбираться теоретически еще в десятке. Иногда мы проходили непосредственно практику возле постели больного, и учились элементарным навыкам обработки ран, перевязкам и просто уходу за больными и умирающими пациентами. Именно эта часть наших занятий была слишком тяжелой даже не в физическом плане, сколько в эмоциональном. Тяжело смотреть, как перед тобой умирают молодые и не очень молодые люди. Ванда после такого ходила, как в воду опущенная еще долгое время, в первое время пытаясь сдержать предательские слезы. Но к концу лета мы притерпелись и привыкли. Мне это было делать проще. От дурманящей меня энергии Смерти не убежать, как бы гадко ни было на душе. Я предложил доктору Морис модифицировать зелья кровью Фолтов, вспоминая, как одно такое подняло практически умирающего Рега на ноги, но та отрицательно покачала головой. Нельзя, нельзя и все. Никому нельзя говорить о том, что делает иногда кровь Темного мага. Да и неизвестно как это отразится на пациенте и, собственно, на мне. А экспериментировать на людях, давая им эликсиры мутного происхождения, никто в своем уме не возьмется.

Вот так прошло почти полгода нашей тяжелой, а если сравнивать со школой, то невероятно тяжелой учебы.

Сегодня же мне предстоит впервые взять в руки ритуальный кинжал, подаренный мне Дэриком, и ступить за Грань.

Я очень боялся, так, что руки дрожали. В подвале, оказывается, была расположена комната для проведения ритуалов. А я и не знал. Хотя в подвал и на чердак я особо никогда не стремился залезть.