Перепутья (СИ)

Гален… Нет, все-таки Марк, хмыкнул:

- А что, по мне не видно?

Ал недоверчиво помотал головой:

- И как тебя такого важного сюда-то занесло?

- Там такая история, что ты не поверишь, - Марк скептично усмехнулся.

- Ну тогда мы квиты. Если я тебе расскажу, как я оказался на Китере, ты тоже решишь, что я рехнулся.

Они немного помолчали.

- Скажем так, - неожиданно начал Марк, - В начале года у меня случился конфликт с коллегой. С Октавианом. Думаю, ты его знаешь, - Ал кивнул, и Марк продолжил, - Хотя какой из него коллега. Сопляк он малолетний. Скупил солдат на деньги Цезаря, строил из себя пай-мальчика, целовал Цицерона в жопу – он его во власть и протащил. А потом… - Марк зажмурился и помотал головой, словно пытаясь отогнать образ из кошмарного сна, - Нам пришлось с ним договариваться. Солдаты хотели мести, он обещал дать им месть, ну они и шли за ним как идиоты. А не считаться с ними мы не могли.

- Какой мести? – раз уж они говорили начисто, Ал решил больше не скрывать своего незнания. Бесконечно шифроваться все равно было невозможно. Будь что будет.

- За Цезаря, - Марк грустно усмехнулся, - Знаешь, в последнее время я много думал, зачем я вообще позволил Антонию и Юнии тогда меня остановить.[2] Не послушай я их, всего этого можно было бы избежать.

- Не понял, - Ал помотал головой.

- Когда заговорщики забаррикадировались на Капитолии, я хотел взять его штурмом, - Марк продолжал сверлить невидящим взглядом водную гладь, кривая ухмылка намертво прилипла к его лицу, - Антоний и Юния, это моя жена, меня отговорили. И толку? Исход тот же самый, только крови пролилось намного больше. Как бы нам это потом боком не вышло.[3]

Марк замолчал и Ал выждал достаточное для того, чтобы собраться с мыслями, время, прежде чем сказать:

- Так как ты оказался на каменоломнях? Ты не рассказал.

Марк усмехнулся:

- Еще в январе я пошел на заседание коллегии, но… Не знаю, что произошло. В один момент я шел по Городу, потом темнота, потом я барахтаюсь в ледяной воде, пытаясь выплыть.

- Октавиан пытался тебя убить? – ляпнул Ал первое, что пришло в голову.

- Похоже на то, но… Понимаешь, у меня отросла борода. На мне не было тоги, а туника была грязной и порванной в нескольких местах. Люди говорили, что уже февраль, хотя на заседание я вышел в январские иды. У меня десяток дней просто пропал из памяти. Полностью, как чистый лист.

- Вообще ничего?

Марк раздосадовано развел руками:

- Вообще. Я и дальше-то помню только урывками. Мне было очень дерьмово, я страшно кашлял, меня лихорадило. Помню каких-то торговцев, которые мне помогли. Помню врачей. Помню корабль. Но окончательно я пришел в себя только в Неаполе, уже в начале марта. Оказалось, что торговцы ехали туда, и взяли меня с собой. Не знаю, какая муха их покусала, но, если бы не они, я бы давно умер.

- Они не знали, кто ты?

Марк помотал головой:

- Тогда и я сам не знал. Как будто обухом по голове ударили. Хотя почему “как”? – Марк наклонил голову и продемонстрировал Алу шрам на темечке, поверх которого не росли волосы, - А дальше ты знаешь.

- Ликаон, - протянул Ал. Марк вздрогнул и кивнул, - Но… - в неверии, Ал потряс головой, - Но как? Почему?

Марк развел руками:

- Извини, на эти вопросы у меня ответов нет. Ликаон был моим рабом. Я подписал ему вольную… Около полугода назад. Видимо, у него что-то сильно не задалось в жизни, раз он так быстро докатился до охранника каменоломни.

- И… Он что, тебя не узнал? Ну тогда, в Неаполе.

- Наоборот, узнал, - Марк грустно усмехнулся.

- И… И ты даже не… - Ал никак не мог сформулировать мысль, настолько дикой была вся ситуация в совокупности.

Марк зашелся в приступе нервного смеха, который быстро перешел в кашель:

- Альберт…

От неожиданности Ал отпрянул.

- Альбин, - поправил он, - Лучше Альбин, я уже привык.

Марк не стал спорить:

- Хорошо. Альбин, если бы я тогда сказал, кто я, меня бы на следующий же день приколотили к кресту. Да, потом бы разобрались и тем, кто меня убил, не поздоровилось бы, но мне было бы уже все равно. Думаю, Ликаон специально все подстроил. Думаю, он хотел мне за что-то отомстить, но за что – убей, не знаю.

Марк говорил абсолютно спокойно, с усмешкой на лице, но по спине Ала все равно строем шли мурашки. Представить, что стояло за этими словами, было совсем не сложно.

- Ладно, черт с ним с Ликаоном, черт с ними с торговцами, но неужели тебя… Вообще никто не узнал?

Марк хохотнул:

- А как? Я сам себя тогда в зеркале не узнавал, куда уж остальным.

Они помолчали. В водной глади отражались плывущие по небу белые облака. Суша виднелась на горизонте. Ветер свистел в ушах, заглушая плеск небольших волн.

- И что дальше думаешь делать, Марк? – не отрывая взгляда от моря, спросил Ал.

- Пока не знаю, - отозвался Марк, - Вас на Сицилию отвезу, а дальше посмотрим. Если Цезарь действительно жив, это все меняет.

Ал смерил его недоуменным взглядом, и Марк вздернул бровь:

- Что такое?

- Да нет, ничего, - Ал помотал головой.

Водная гладь, мерная качка и даже приглушенные палубой пьяные крики рабов настраивали на медитативный лад – и разрушать эту идиллию тяжелыми разговорами не хотелось.