Перерождение

Я не мог сопротивляться ее напору и выпил пива. Ничего особенного, как и говорила Захира, не произошло. Стол был как стол, рыба как рыба, закат как закат, а я вроде бы оставался в абсолютно нормальном состоянии. Я перестал беспокоиться и расслабился. И внезапно понял, что очень хочу поплавать. Вышел на пляж. За мной, как потом выяснилось, наблюдали все приглашенные на ужин. Надо сказать, обстановка была не просто расслабленной, а, скажем так, фривольной. И мне показалось естественным купаться, прошу прощения, голышом. Я даже вроде бы слышал, что в Индии все так делают, мне кто-то об этом когда-то рассказывал. Я был абсолютно уверен, что веду себя вполне в рамках приличий. А надо мной уже угорали все присутствующие, включая Захиру, которая запомнила этот случай на всю жизнь.

Я поплавал, вышел на сушу, помахивая причиндалами (без задней мысли, клянусь!), и тут ко мне подходит какой-то местный дядька, представляется Джеймсом, жмет руку, одобрительно кивает, улыбается, в общем, дружит изо всех сил. И вдруг сбрасывает с себя одежды и в чем мать родила устремляется в море. Я вздохнул с облегчением, еще раз убедившись для себя, что сделал все правильно: вон и местные меня поддержали, значит, тут точно принято купаться в неглиже. А в это время Захира и другие, скажем так, медленно выпадали в осадок от увиденного, потому что мало того, что никто там голышом не купается, так еще и у местных жителей совершенно не принято оголяться на людях! Это было неслыханно!

В Индии самое обусловленное — это секс, они даже моются в трусах, серьезно. Секс и все, что с ним связано, — очень табуированная тема, и голый индус — это вообще нонсенс. Так что мы с Джеймсом сильно пошатнули устои нравственности и морали на этом пляже, с одной лишь разницей: Джеймс прекрасно понимал, что происходит, а я нет. Это было, мягко говоря, вызывающее по местным меркам выступление, и Захира, как одна из цариц скандальных перформансов (об этом чуть позже), сразу оценила меня по достоинству. Я, правда, не хотел. Как-то само получилось. И да. Неприятный осадочек тоже остался. Джеймс вдруг обнаружил живой интерес к моему телу и попытался меня пощупать. Я сразу все понял, и меня как ветром сдуло с пляжа. Купаться больше не хотелось.

Захира потом долго смеялась, как я ловко «наплавал» себе местного гея. Она была страшно довольна первым уроком раскрепощения, который мне преподнесла, а я с ужасом задумался над тем, как это раскрепощение приструнить. Я и до сих пор остаюсь контроль-фриком, пытаясь держать под своим неусыпным надзором все процессы, которые происходят вокруг. Но тогда я был крайне жесток именно по отношению к себе в этом вопросе. И мне казалось, что именно в этом и состоит моя осознанность. Я казнил себя за мельчайшие проступки, которые сам же себе и придумывал. Был чаще напряжен, чем сосредоточен, и не всегда осознавал это. Держал себя в черном теле, не понимая, что только усугубляю свои же собственные травмы. Я не давал себе спуску, используя угрызения совести как основную мотивацию к неким «праведным» действиям. Это было так глупо! Принимать за истину игры эго с самим собой, пытаться изо всех сил быть кем-то, кем ты вовсе не являешься, строить из себя некий идеал, который произвольно возник в твоем воспаленном воображении? Глупости, глупости, глупости. Это даже не детский сад, это «грудничковая». Но через все это надо обязательно пройти, иначе ничего не получится. Это похоже на переходный возраст, когда всплеск гормонов вдруг искажает весь мир, все кажутся врагами, а ты сам себе — никем не понятым изгоем. А потом все проходит, словно наваждение. И вот ты уже совсем другой.

Надо сказать, гораздо позже, спустя много лет, я узнал, как «выступает» Захира. Поверьте, в этом ей нет равных. Приведу в пример лишь один случай, который до сих пор вспоминаю со смехом.

Мы с Захирой путешествовали по Чехии, вели там тренинги. Но Захира параллельно умудрилась влюбиться, что называется, вдрызг. У нее конкретно «ехала крыша», и она фонтанировала своей бунтарской энергией направо и налево, не разбирая цели и средств. И вот как-то раз мы втроем — Захира, ее возлюбленный Мартин и я — пошли в какой-то модный ресторан «Джаза», где все были в смокингах, все было ужасно торжественно и степенно. А мы в «рванине», черт знает как одеты, с безумными лицами практикующих. Вломились, сели за стол. И тут началось невообразимое. Захира опрокинула в себя бокал вина, встала посреди ресторана и начала громко голосить неприличную песню «My name is Prince! I wanna fucking!». Я только и успел, что подумать «надо отойти от нее подальше», но отойти уже не успел. Нас буквально вышвырнули на улицу, с дикими воплями и грохотом. Был натуральный скандал, с полицией, мигалками и чуть ли не наручниками. Можно сказать, нас «помели». Так что я точно знаю, что Захиру ничто не могло шокировать. Она сама шокировала за милую душу.