Перерождение

Не было сил и далее терпеть самой всю эту прущую наружу строго адресную похоть, я нуждалась в большем. Не помня, что существует стыд, запустила руку к себе в джинсы, но мое движение не осталось незамеченным Риэром, несмотря на его состояние. Он отстранил меня и вздернул в воздух так быстро, что я и охнуть не успела. Ткань треснула, металлическая пуговица отлетела в стену, подобно пуле, и вот я уже сидела на подлокотнике дивана, голая ниже пояса и с раздвинутыми ногами. Боже-боже, его проникновение, наверное, никогда не перестанет чувствоваться как острое, пронзительное вторжение, акт сексуальной агрессии, а не нежное соединение тел. И я уже не помню, как по-другому, не хочу не так и никогда не захочу. Мое наслаждение теперь было только таким: почти невыносимым, ослепляющим, с ним. Я пропала, совсем пропала, безвозвратно – вот что пронзило меня одновременно с первой оглушительной и сверкающей волной оргазма. Абсолютно точно пропала, осознала окончательно, когда впитывала всю ярость и неистовство экстаза догоняющего меня Риэра, паря сама уже в невесомости.

Пришла в себя от глухого, но откровенно угрожающего рыка Риэра:

– Позволишь себе еще раз пялиться, как мы трахаемся, скотина пушистая, и будешь ночевать на крыльце! – он пронзил грозным взглядом кота через мое плечо.

В ответ Барс совершенно невозмутимо дернул хвостом, спрыгнул с дивана и с достоинством удалился куда-то.

– В твоем-то возрасте стесняться подглядываний кота странно, – подколола его, все еще слегка заплетающимся языком. – И, кстати, сколько тебе лет на самом деле?

– Достаточно, чтобы считаться совершеннолетним, – фыркнул альфа, подхватил меня под ягодицы и обошел свое гигантское лежбище, укладываясь и устраивая меня на себе. – Не переживай, тебе статья за совращение не светит.

– А помыться? – капризно заныла я.

– А смысл? Я сейчас опять буду тебя пачкать и весьма интенсивно, – нахально заявил Риэр, толкнулся вверх бедрами, и я ощутила, как он снова затвердел подо мной. – Воду и моющие средства надо экономить, пупс.

– Жлоб, – усмехнулась я и начала тоже об него тереться, несмотря на то, что еще полминуты назад чувствовала себя обессиленной.

– Нимфоманка, – в тон мне ответил он и стиснул мою задницу так, что я вскрикнула. Отпустил, погладил и снова стиснул до боли, а я задохнулась от волны жара, которая победно шествовала по мне от этого чередования грубости и ласки.

Куснула его чуть выше соска в отместку, тут же облизала и чуть не слетела с него, когда он выгнулся подо мной, терзая мою чувствительную промежность жестким давлением своей эрекции.

– Еще! – простонал он, и я не хотела и не могла сопротивляться этой дикой смеси просьбы и приказа в его просевшем голосе.

Мы два психа, помешавшиеся на взаимном удовольствии и готовые бесконечно и бесстыдно предаваться всем оттенкам нашей общей похоти. И, черт возьми, никогда в жизни я не ощущала себя лучше и свободнее. Понятия не имею, эта дикая и необузданная сторона моей личности постепенно появлялась на свет из-за Риэра или она всегда была глубоко во мне, просто не могла найти выхода наружу. Или не было прежде в моей жизни никого, ради кого она захотела бы проглянуть. Это не имело значения, мне было комфортно здесь и сейчас, и просто не могло быть лучше. Хотя… может, и Риэр доказывал мне это, снова уводя в отрыв от реальности каждым голодным взглядом и мощным движением буквально звенящего от напряжения тела.

– Итак, сколько же тебе лет? – опять пристала я, хотя едва могла соображать и нормально дышать после очередного раунда.

– А сколько же у тебя ко мне вопросов? – поддразнил меня альфа.

– На самом деле, много. Например, где ты родился, каким было твое детство? – Что между нами вообще, и как же твоя невеста? – А еще мне очень интересно, почему ты сказал, что Видид – твой младший брат, а выглядит он так, словно в отцы тебе годится.

Риэр напрягся рядом со мной, нахмурился, и я уже ожидала, что он, так или иначе, уйдет от этого разговора. Надеюсь, что, по крайней мере, не нарвусь на грубость.

– Слушай, если ты считаешь, что меня все это не касается, то я не буду настаивать и…

– Ой, прекрати, – закрыл он глаза и недовольно скривился. – Ты же женщина, а значит, твое любопытство неистребимо. Промолчу – и ты все равно найдешь способ разнюхать все обо мне из других источников. Лучше уж я сам тебе все расскажу, чем сплетен всяких нахватаешься.

Его тон был резким, на грани грубости, а выражение лица – холодным, и это неожиданно сильно ранило меня, после той интимности, что была между нами только что. Я буквально слышала внутри лязганье и грохот толстенных щитов, готовых встать на свое извечное место на мою защиту.

– Да ладно, забудь! – преувеличенно легкомысленно ответила я и отстранилась, нуждаясь в передышке и расстоянии, чтобы пережить внезапное похолодание.

Прекрасно понимала, что звучала по-дурацки обиженно, тем более что сама начала этот разговор. Меня просто привела в заблуждение близость совершенно другого уровня, которая, показалось, возникла между нами.