Перерождение. R+R FOREVER

Элегер, злорадно ухмыльнувшись, грохнула основанием бронзовой фигурки об поверхность красного дерева перед своим мужчиной и двинулась куда он указал, а я стал медленно обходить стол вместе с владельцем помещения, намереваясь свалить к чертям. Ну не сражаться же мне, в самом деле, с подругой Двоедушного, тем более, что шансов то особых и не было, учитывая количество охранных печатей, пусть полудемон и вмешиваться вроде не собирался. Развлекается за мой счет, гад. Конечно, лучше пусть его женщина выпустит пар, пытаясь отрихтовать меня, чем продолжит беситься на него. Будь я в такой ситуации, тоже голосовал бы «за».

— А как насчет того, чтобы вести цивилизованный спор? — закатил я глаза, — Между прочим, если я так нуждаюсь в дополнительных пипюлях, помимо уже заработанных пинков по яйцам, то Рори способна справиться с этим и без посторонней помощи! И только от нее я готов стерпеть это!

— Ой, вот теперь ты, кусок идиота вспомнил о цивилизованности! — фыркнула Элигер, преследуя меня, как крадущаяся хищница, сопровождаемая при этом абсолютно влюбленным и умиляющимся взглядом не собирающегося ее унимать Сая, — Сейчас еще и начнешь заумно и аргументированно оправдывать себя за то скотское поведение?

— Не начну, — нахмурился я, буквально затылком ощутив появление пупсятины в кабинете за моей спиной, — И не потому, что это совершенно не твое дело, а от того, что оправданий такому нет. Рори придется просто простить меня вот такого как есть, без жалких отмазок и блеянья с объяснениями необъяснимого. Я без нее — не я, врозь нам никак. И я хренов эгоист и даже трус, но кто на моем месте не такой, когда дело касается человека, что для тебя важнее всего в гребаной жизни, важнее самой этой жизни?

— Вот, милая, хочешь — двинь и мне, но здесь я полностью с Риэром согласен! — отсалютовал мне бокалом Двоедушный.

ГЛАВА 10

Запах Риэра пробрался в мой некрепкий после долгих слез сон, одновременно понуждая и проснуться, возвращаясь к неприглядной реальности, в которой любимый мужчина вполне мог явиться, чтобы разорвать между нами все окончательно, но так же и искушая погрузиться в полноценное забытье, потому что вот он, пришел, а значит все уже хорошо, дурное миновало.

На самом деле, выплакавшись, я совсем перестала на него обижаться и злиться. Смысл? И разве я вправе? Я не была обманута или предана Риэром, а то, что по поводу ребенка он занял такую категоричную и непримиримую позицию — так тут он полностью в своем праве. Он был внезапно поставлен в ту ситуацию, повлиять на разрешение которой тем образом, что он считал единственно правильном был не в силах. Для такого мужика, как он — это чертов взрыв мозга.

В полудреме я вдруг снова, как когда-то давно, еще в самом нашем начале, когда Исайтари соединил нас тем странным демонским обрядом, будто запрыгнула в шкуру моего альфы, погрузилась частично в его эмоции. Такого не случалось все эти годы вместе, а вот теперь повторилось и обрушилось на меня целым хаотичным шквалом из душевной боли, удушливого страха потери, мощнейшей потребности защитить и бессилия это сделать, злости на себя…

Господи, Риэр действительно боялся до зубовного скрежета, до потери адекватности и контроля над собой стольких вещей. Что я слишком мелкая, чтобы во мне поместился этот здоровенный ребенок(причем его воображение сразу рисовало крепыша как минимум лет трех), что магия способна сотворить нечто во время беременности, не дав ей завершиться нормально и я стану страдать от потери, а он будет беспомощно взирать на это(вот здесь уже были картинки, как я встав на диван, зареванная, почему-то тощая и бледная, ору ему: «ты ведь не хотел его с самого начала, не притворяйся сейчас, что не рад!!!»), дальше в его личной галерее кошмаров шла сцена моей внезапной кончины прямо во время родов, при чем такая красочная, что у меня волосы дыбом вставали и все мелодрамы мира отдыхали, нервно покуривая в сторонке. Я уже с малышом на руках, глядящая сквозь него, как сквозь невидимого, никчемного, он, неуклюже роняющий младенца, ломающий ему что-то неумелым прикосновением, отчего сердце останавливалось, первое обращение нашего обязательно сына, после которого он становиться чудовищем и это морально убивает меня, опять же отбирая у Риэра. На все лады один и тот же сценарий: он лишается меня полностью или частично каким угодно образом и от его эмоций по этому поводу из души прямо фонтанировала кровь и отчаянье.

Мать моя женщина, да с такой кашей в башке рехнуться можно!

Распахнув глаза, вырвалась из мира его ужастиков со мной в главной роли и пошла на запах и на слабый отзвук любимого голоса до кабинета Сая. Последние слова Риэра, конечно, же были адресованы мне, а не Маше, но смысл их был для меня вторичен, гораздо важнее сам факт его присутствия, уязвимость за самоуверенным тоном, которую могла уловить лишь я, больше никому ее не прочувствовать, не прочесть в моем упрямом альфе.