Перерождение (СИ)

- «Саламандра» запрещенный наркотик – ты это знаешь. Официально его уже не производят – ты это знаешь. И, несмотря на то, что ты работаешь в самой гениальной биологической клоаке страны, ты не можешь просто так получить «саламандру». Ведь она хранится только в эталонном химическом хранилище – и это ты знаешь, - Кнут продолжал рассуждать, расчесывая воздух длинными пальцами, на которых было множество следов от порезов. – Составляющие «саламандры» были изучены и разложены на отдельные элементы, которые находятся под наблюдением химических служб контроля. И ты знаешь, что запросив составляющие «Сал-Аманд-6», ты поднимешь шумиху. Но она тебе не нужна. Ведь последуют вопросы, на которые ты должен будешь ответить.

Кирилл чувствовал, как сердце начинает разгоняться под усиливавшимся дыханием. Холодные мурашки сбегали вниз от шеи до поясницы. Он смотрел на Кнута и понимал, что является добычей перед львом, который еще не достаточно сильно проголодался. Маленькая антилопа, жмущаяся к земле между лап чудовища, она сама пришла к нему и склонила голову. И стоило Кириллу чуть выше задрать подбородок – лев сдвинул ближе лапы.

- И что же ты им ответишь? – Кнут взял секундную паузу, демонстративно подняв глаза к верху. – Что «саламандра» способна катализировать процесс мутации монии. Это, в свою очередь, приведет к быстрому появлению на свет вакцины от «белой язвы». Но ведь дело в том, что от «белой язвы» вакцины нет, - Кнут стукнул пальцем по столу на последнем слове.

- Так все думают, - Кирилл пытался направить Кнута по нужному пути. – Но я докажу что это не так. Что тебе стоит поверить мне?

Кнут широко улыбнулся. Белозубая улыбка сверкнула в полумраке, заставив Кирилла перевести взгляд в сторону.

- «Саламандра» не способна заставить монии мутировать. Поверь, юный гений, я о ней знаю куда больше тебя, - отрезал Кнут. – Если бы этот наркотик мог кого-то излечить, его бы заперли за семью замками в музее. Но на что действительно годится «саламандра» так это стать катализатором – это у нее всегда получалось. Для того она и была изобретена – быстрое ускорение химических процессов. Скорость – ее главное свойство. Ты куда-то спешишь?

Кирилл весь трясся. И злоба и беспомощность играли в нем как шампанское.

- Вопрос: куда? – подытожил Кнут.

- Просто помоги мне, - Кирилл ударил по столу кулаком, вспыхнув, словно спичка в чистом кислороде.

Уже через секунду-другую он от страха сморщил лицо. Он боялся поднять глаза и посмотреть на Кнута, почуяв, что вот-вот грянет буря. Но Кнут лишь малость улыбнулся. Он железной хваткой сжимал бутылку вина, пока на ней не появилась длинная трещина, издавшая пискливый треск.

- Ты врешь, - фиолетовый прожектор всполохом прошелся по бледному лицу Кнута, осветив лысину, покрытую выпуклостями костных пластин. – Я не могу понять твоих мотивов, по которым ты пришел сюда. Но твои методы опасны. Мне наскучил этот разговор, - Кнут подал знак своим охранникам. – Тебе лучше забыть о нашей встрече.

Кирилл терял последний шанс. Охранники вынырнули из цветастого мрака и схватили Кирилла под плечи. Он сопротивлялся и цеплялся за стол.

- Дай мне «саламандру»! – выл Кирилл.

Кнут не смотрел на него. Он поставил бутылку на стол и погрузился в мысли. Кирилл брыкался и извивался как уж.

- Она мне нужна!

- Я проверю твои слова о матери, - хладнокровно произнес Кнут, - если ты прав, то ее лечением займусь я.

- Гад! – Кирилл дергался.

Он не понимал, что сделал не так. Он старался быть честным, настолько, насколько позволяет им осадок их дружбы. Но Кнут в своей надменности никогда не знал границ. Кирилл топал ногами, цеплялся за крепкие руки охранников, вопя что-то непонятное. Посетители смотрели на упрямца, в тисках охраны, но никто не сочувствовал ему. В их глазах сверкал свет прожекторов и пламя от сигарет. Они кидали в него подожженные купюры, благодаря за шоу и, улыбаясь, аплодировали тщедушным попыткам вырваться.

- Возьми все что хочешь! – вопил он, споря с ревом толпы. – Все что есть, хоть душу вытряси. Дай мне «саламандру»!

Кнут поднял голову и посмотрел на Кирилла. Одежда беспорядочно свисала с него. Розовая рубашка торчала из-под куртки. Взъерошенные волосы от борьбы с охранниками, торчали проволоками в разные стороны. Злобное перекошенное лицо в приступе жалости, смотрело бешенными опухшими глазами на врага. Мелкая слеза печально съехала к подбородку. Оплакивая то ли себя, то ли Кирилла. Кнут впервые видел его таким. Он подошел к нему, направляясь в закрытую часть клуба.

- Мне твоя душа ни к чему. Я ведь ими не торгую – лишь телами. Но и здесь, мне нечего с тебя взять, - Кнут направился к двери на третий этаж, возле которой стоял охранник.

- Ненавижу! – прокричал Кирилл.