Перерожденный грех

Связь. Связь. Дерьмо! Стряхнув порочные мысли, он резко вздохнул. В голове пронеслись сожаление, боль и еще миллион других эмоций. Они были по-настоящему хреновыми. Его член дернулся внутри ее жара словно заполняя наступившую тишину, буквально. Син нуждалась в сексе и могла получить его только от него, а он был зависим от ее крови и убьет ее, если не будет прикован. На протяжении всей жизни они были обречены… вот на это.

И это при условии, что его клан не выследит и не убьет ее.

— Нет, — прохрипел он.

Она подняла голову и ее темно-карие глаза были наполнены слезами.

— Так значит я всю свою оставшуюся жизнь буду практически прикована к тебе так же как к… — Она замолчала и в этот же момент Кон обратил внимание на ошейник у нее на шее. Это был ошейник варга, изобретенный демонами, которые первоначально вывели варгов Полнолуния.

— Какого черта!? — его голос был таким низким и искаженным, что он чуть понимал самого себя. Син быстро села. — Кто обратил тебя в рабство?

Ее пальцы неосознанно потянулись к ошейнику, а в следующее мгновение, она резко опустила их и отстранилась от Кон.

— Это просто собачий ошейник. Новое веяние моды.

— Не ври мне, черт возьми! — взревел Кон. Он убьет этого ублюдка. Кто бы это ни был, он покойник. За исключением того, что Кон не мог его убить. Не мог даже накормить этого ублюдка собственными зубами, потому что, чтобы он не сделал с мастером, Син будет ощущать такую же боль.

Син надела трусики.

— Кон, все в порядке.

— Ничего, на хрен не в порядке! — Боже, он жаждал пролить чью-то кровь и для него было во истину облегчением, что он хотел пролить не кровь Син. — Скажи мне!

Син избегала смотреть Кону в глаза, когда натягивала ему штаны.

— Рейнор.

— Как так вышло? — спросил Кон сквозь стиснутые зубы. — На чем он тебя поймал? — С ее то ненавистью и страхом перед рабством, не было ни единого шанса, что она подписалась на пожизненную неволю не меньше чем под угрозой смерти.

Но она не боялась собственной смерти…, следовательно, защищала кого-то другого.

— Кого он угрожал убить, Син? Одного из твоих братьев? Скажи мне! Сейчас же. — Дымка страдания заволокла ее глаза, когда она наконец повернулась к нему лицом и его кишки скрутило узлом. — Меня? Да?

— Себель, — прошептала она. — Себель и ее ребенка. И может быть тебя в придачу. Рейнор знает. Тебе также нужно знать, что человек, который взорвал твой дом и пытался убить меня — рожденный варг по имени Лукас. Я только не знаю, почему он хотел убить меня таким способом.

— Валко. — Он изверг долгое, грязное проклятье на нескольких языках. — Голову даю на отсечение, что это Валко нанял его для работы. Он хотел твоей смерти, чтобы ты не смогла помочь найти лекарство от болезни.

Душераздирающий гнев превратил его кровь в яд, разъедающий то, что осталось от остатков здравомыслия. Его предал Совет варгов, семья находилась в опасности, а Син, которая наконец, после сотни лет избавилась от уз одного монстра, теперь была привязана к двум сразу. Ярость возросла до предела, а вместе с ней потребность в кормление и его взгляд сфокусировался на горле Син.

Это должно закончиться, и хотя Кон не знал, как избавить Син от связи с Рейнором, он точно знал, как разрушить ее связь с ним. Потому что он солгал ей. На самом деле выход из сложившейся ситуации был. Его пальцы погладили рукоять кинжала, который он стащил из ее ножен и спрятал себе под ногу. И прежде чем скользнуть в черную бездну безумной жажды крови, Кон прорычал:

— Позови Призрака. И Люка.

Она кивнула, от чего кончики ее хвоста прошлись по татуировке на шее, которую он всегда хотел облизать. Кон тяжело задышал, борясь с надвигающимся безумием. Он не мог позволить ей уйти так и не сказав…

— Син, я… вот дерьмо. — Задыхаясь, он сделал три глубоких вдоха и затем перестал дышать, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его руки.

— Что?

— То, что я тебе сказал… в квартире, было не правдой. Я хотел оттолкнуть тебя… чтобы мой клан тебя не убил.

Слезы застыли в темных глубинах ее глаз.

— О, Кон, — прошептала она. — Мы никогда не сможем быть вместе, если я не свяжусь с тобой, да?

— Нет, — задохнулся он.

Ее горло, восхитительное горло кремового цвета дернулось, когда она конвульсивно сглотнула.

— Тогда… свяжись со мной. Сделай это. Закончи, чтобы связь работала в обоих направлениях.

Боже правый! То, о чем она просит, просто… Боже правый! От сказанного ею, глаза Кона широко распахнулись. После всей ее борьбы, она была готова отдать себя ему, отказаться от единственной вещи, которой дорожила всю свою жизнь: от свободы.

Кон никогда не примет от нее такой жертвы.

— Хорошо, — солгал он и не был ли он хорош в этом? — Не сейчас… голоден. Позже. Ты должна… верить мне. — Он сжал ее руку, слишком четко ощущая биение ее пульса под своими пальцами. — Моя…

Она что-то сказала, но он не понял, что. Красная пелена заволокла его зрение, а разум превратился в разум животного, не способного думать. Все что он осознавал после этого, были голод и ненависть.

* * *