Пересечение

Я в общем-то нормальный индивидуум, не деревяшка и не бетонная стена. Передается мне ее настроение. Растерялся. Она свой халатик скидывает, а он не скидывается… И вдруг мне становится удивительно противно, сразу как-то, внезапно. Нет, я повторяю, я взрослый человек, десятиклассник ведь, все понимаю, что к чему. Но, честно говоря, я представлял себе это как-то иначе. Ну, нежней, что ли, ласковей, не знаю… Словом, по-человечески, не по-обезьяньи. Вся эта посуда грязная на столе, объедки, запахи, и Тоська пьяная, жаркая, с этим винным духом, с этой торопливостью, вороватостью какой-то. Будто мы у кого-то что-то крадем, в карман кому-то лезем. Может, к себе же…

Прямо ничего не смог с собой сделать. Вырвался от нее, выскочил в переднюю, пальто в охапку и кубарем но лестнице.

Назавтра в школе подхожу к ней как ни в чем не бывало. Она вынимает из кармашка записку, заранее приготовила и сует мне. А глаза пустые.

Читаю записку:

«Пожалуйста, не приходи больше, не звони, не подходи. Если у меня пройдет, сама скажу. Рассчитываю на твою порядочность».

Раз прочел, два, три. Записку порвал и ничего никому, даже Борьке, не сказал. Она ведь рассчитывала на мою порядочность. И правильно делала.

Я не подходил, не звонил. Ждал, что у нее «пройдет». Не прошло. А я, честно говоря, ждал. Да вот не дождался. Кончили мы школу, разбрелись кто куда. Больше я Тоську не встречал. Знаю, что вышла замуж и куда-то уехала, а за кого и куда — не ведаю.

Но я еще долго переживал эту свою первую романтическую любовь.

Ну, а Рогачев, он, конечно, обо всем догадался (хотя и не знал, из-за чего). Думал, будет острить. Нет, отнесся серьезно. Даже утешать пытался:

— Ничего, Андрей, всякое бывает. Не переживай. Может, так лучше. Встретишь настоящую. Сравнишь. Тогда поймешь, что встретил лучше.

Хорошо сказал, я чуть было не расчувствовался, а он как ни в чем не бывало добавляет:

— Ничто так не способствует укреплению любви, как сравнение. Я почему так с Ленкой моей прочно. Потому что все время ей с другими изменяю и с ней сравниваю. Она лучше.

— Погоди, — говорю, — как это изменяешь? Ты что, с Ленкой… это… ну, живешь?

— Ну, ты даешь, Жуков, тебе в садик ходить. Что ж, ты думаешь, я с ней, как ты с Тоськой, домашние задания готовлю? Мы с девятого класса!

— А эти, с которыми изменяешь? Они тоже из класса?

— Нет, там разные, — неопределенно машет рукой, — студентки есть, киношница одна…

Вот таков мой друг, Борис Рогачев, султан в гареме! Мне, оказывается, в садик еще ходить бы следовало…

А детство между тем кончалось.

Все меньше гулял я с Акбаром. Да и постарел он. Меня берегли в семье — приближались выпускные экзамены. И теперь моей жизнью распоряжалась мама. Мама у меня человек примечательный. Я никогда в жизни не встречал женщину, которая бы так мало говорила. И так много делала. Двадцать ей было, когда они с отцом поженились. Училась в институте, ей прочили всякие блестящие перспективы по части физики. А она все бросила и помчалась за отцом по бесчисленным его местам службы. Жила на заставах, куда иной раз на вертолетах только и доберешься, где ни одной женщины, кроме нее…

Обхаживала его, меня растила, «обеспечивала тыл», как говорил отец. И все молча, спокойно, без суеты. Не помню случая, чтобы они с отцом ссорились, но, если надо, она настоять на своем умела. И любила она меня спокойно, уверенно, как-то нешумно. Казалось, она знала мою жизнь наперед со всеми деталями. И не собиралась допускать каких-либо отклонений от этого плана. Кончаю школу, иду в армию (разумеется, в пограничники), потом в училище (конечно, пограничное), а затем, как отец, как дед — служу. Ну, женюсь, конечно, когда подойдет срок. Когда родится сын (а кто ж еще!), то и у него будет такая же жизнь. Правда, для него она будет уже бабкой, а не матерью, но какая разница? Пока хватит сил, будет «обеспечивать тыл».

Сейчас шел подвоз боеприпасов, накопление резервов, отдых перед решающей атакой — сдачей экзаменов за десятилетку. И никто, даже дед и отец, не должны были мешать. Я готовился, а все ходили на цыпочках. Я углубленно и сосредоточенно готовился.

Так, по крайней мере, они думали.

А я занимался совсем другим. Нет, я, конечно, готовился, но не это было главным. Главным было первенство городского совета «Динамо». Я должен был выполнить второй взрослый разряд. Во что бы то ни стало. Железно!

И я его выполнил.

Когда потом, на следующий день, наш тренер Владлен Андреев еще раз поздравил меня, он сказал:

— Ты, Жуков, в самбо мог бы далеко пойти. Но не пойдешь. Да, да, чего рот раскрыл. Ты ведь пограничником хочешь стать, верно? Так вот, для чемпионских занятий самбо там условий нет, на границе. Не вообще, подчеркиваю, а для чемпионских. Чтоб большим чемпионом стать, надо каждый день не по одному и не по два часа тренироваться, надо участвовать в крупных соревнованиях, держать режим, иметь очень хорошего тренера. Ничего этого на границе не будет…