Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик.

Рустер не утруждал себя особой деликатностью, когда распутывал веревку на руках Адони. Потом с глаз сдернули повязку. Но она не заметила грубости фанфарона Рустера, не отводя глаз, рассматривала владельца Рекинхольма, которого доселе ни разу не видела.

В большом зале стоял полумрак. Света от пламени камина и нескольких свечей было вовсе недостаточно для такого большого пространства.

Около низкого, инкрустированного серебром столика стоял высокий человек. В тусклом свете ярко белела его свободная рубашка с большим распахнутым воротом, с широкими рукавами, которые ниспадали на манжеты глубокими мягкими складками. Манжеты были украшены узкой полоской тончайших суэльских кружев.

Адоня замерла, ожидая его первых слов, потому что эти слова скажут о том, кто перед ней – друг или враг. А он не спешил. Стоя в пол-оборота к ней, барон Яссон наливал темное вино из высокого серебряного кувшина. Текучий пурпур и пламя близкой свечи играли на хрустальных гранях бокала. В коротких взглядах, которые он бросал на Адоню, читалось нескрываемое пренебрежение…

– Когда тебя пригласили отправиться в замок, ты могла бы переменить это рванье на более приличное платье. Так было бы гораздо лучше, чем выпускать когти и портить физиономии моим людям, – с бокалом в руке направляясь к камину, бросил барон Гондвик.

– Лиента! – все еще с надеждой негромко позвала Адоня.

– Что ты сказала? – Яссон Гондвик чуть приподнял бровь.

– Господин барон, не знакомо ли вам это имя – Лиента?

– Разве есть такое имя? – уголки губ брезгливо скривились. – И какое отношение это имеет к тому, что я сказал?

Адоня не сдержала прерывистого вздоха.

– Простите, господин барон, разумеется, никакого. Что касается… – она сглотнула. – У вашего Рустера слишком богатое воображение. А пока они искали меня, оно разыгралось не на шутку. Видимо, он слишком себя напугал, вот и решил принять меры безопасности. В результате мое платье оказалось порванным. А физиономию он расцарапал о ветки, когда гонялся по лесу за ребенком, мальчик нес еду, а они начали травить его собаками. Кстати, так и не поймали.

– Но ты вовсе не так спокойна, как хочешь казаться. Тебя они тоже напугали? Не волнуйся, здесь тебя никто не тронет.

Лицо Лиенты, такое родное среди чужого, непонятного мира, было холодным и высокомерным. Он небрежно снял с каминной полки колокольчик и коротко позвонил.

– Сейчас тебя проводят в приготовленную комнату. Там есть все необходимое.

– Необходимое – для чего, мой господин?

– Чтобы жить здесь некоторое время, – рассеяно обронил барон Гондвик. – Тебе не сказали?

– Вы ничего не хотите мне объяснить?

– Узнаешь в свое время. Ступай.

Кто-то легко тронул Адоню за локоть, она обернулась. Высокий худой старик молча повернулся к ней спиной и пошел к двери.

Он вел ее по узким галереям мимо высоких стрельчатых окон с витражами, которые сейчас вычернила ночь. Они спускались и поднимались по легким винтовым лестницам и старик заботливо светил Адоне под ноги на крутых ступенях.

Протяженность длинных коридоров делили декоративные арки, зрительно укорачивая их. Металлические шандалы со свечами казались рожденными не на наковальне, а произведением искусных кружевниц. Стены были убраны нежными драпировками, воздушными батиками и роскошными гобеленами. Всюду радовала взгляд буйная зелень. Внутреннее убранство помещений свидетельствовало о роскоши. Но грань, за которой начиналась вычурность, была соблюдена очень точно и нигде не нарушена, что заявляло – вкусу и чувству меры неприветливого хозяина Рекинхольма надо отдать должное.

Впрочем, все это Адоня рассмотрела гораздо позже. Сейчас она чувствовала только удушливый комок в горле и жгучую горечь в сердце. Лиента – не друг ей в этом мире. Только теперь она дала себе отчет в том, что недавно, размышляя о Лиенте и допуская любую возможность, она все же не верила в худшее. И вот теперь с этим надо согласиться. Более того, надо признаться, что в его высокомерии и снобизме сквозила откровенная враждебность. Это страшно. Адоня слишком хорошо знала Лиенту, чтобы понимать – такого врага надо бояться.

Пламя свечей трепетало на сквозняках, и сухая ладонь старика прикрывала его. Теперь они были уже в другом крыле замка. Здесь отсутствовало изящество хозяйской половины, зато все подчеркивало простоту и добротность. Здесь жила прислуга.

Старик толкнул низкую дверь, и они вошли в маленькую темную комнату. Он поставил на стол подсвечник, молча поклонился Адоне и вышел. За все время он не промолвил ни слова.

Она осталась в одиночестве и тишине – толстые стены гасили все звуки. Адоня подошла к маленькому оконцу, толкнула створки. В лицо нежно и ароматно дохнула ночь. Отсюда была видна только часть широкой замковой стены, по которой прохаживались часовые. Закрепленные на стене факелы своим светом образовывали колеблющиеся сферы. Время от времени часовые проходили сквозь них. Справа можно было рассмотреть остроконечную крышу угловой сторожевой башни – ее силуэт чернел на фоне неба.