Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик.

Оцепенев, Адоня смотрела в ночь. Сознание Лиенты трансформировалось, он не помнит прошлого. Где искать этому причину? Новое, что успел он продемонстрировать ей, – от него это идет? "Нет", – ответила себе Адоня. Если принять, что этот мир вскрывает подсознание и здесь проявляется "внутренний" человек, так не было в Лиенте этой черной изнанки, не его это, ей ли не знать. Значит, как ей "навязано" ведовство, так ему – иное сознание? Чье сознание, чья воля с такой легкостью манипулирует ею и Лиентой? Какими силами? С какой целью? На нее и Лиенту воздействие идет разное. Лиента был совершенно незащищен и оказался измененным в гораздо большей степени: изменилась личность, сущность его, имя. Она сохранила себя гораздо больше и в какой-то мере может сопротивляться. Адоня была почти уверена, что может уйти отсюда, если захочет. Трижды ее отчаянное желание вернуться совпадало с возвращением. Значит, когда она всеми чувствами, всеми силами души начинала рваться из этого мира, он не мог удержать ее. Разумеется, это могло быть совпадением. Но… в последний раз она оказалась здесь по своей воле – в ту минуту, когда решила, что должна пойти за Лиентой.

Адоня вздрогнула от мертвящей тишины и одиночества. Она почувствовала себя так, будто ее заперли в склепе. Недоуменно обвела глазами маленькую комнатку и почувствовала холод, он шел от стен. Но это был не физический холод – что-то другое. Она заставила себя выйти из оцепенения, вернуться к действительности. С лица ее ушла отрешенность. Нет, ей не показалось… Камни Рекинхольма были мертвыми, от них пахло нежитью. Замок не имел души.

Камни, с которыми Адоня прежде имела дело, всегда были полны жизни. Они могли хранить энергию Солнца и около них отогревались сердца. Камни, напоенные Луной или силой текучей воды, наоборот, приносили облегчение в жаркий день или в горячечном бреду. У камней был поразительно разный характер: Адоня знала добрые камни, им нравилось приносить людям удачу, хранить от невзгод; знала капризные – они были очень переменчивы, и их чуть ли не всякий раз приходилось открывать заново; знала магические камни, они тщательно хранили свою тайну, доверяясь только посвященным, и при любых обстоятельствах оставались независимыми и загадочными. В Рекинхольме жили камни-вампиры.

Адоня напитала ладони теплом трепетного огонька свечи.

– Силы Огня живого! Призываю вас не жаром буйным, не чадом дымным – теплом благодатным в каменья сырые дохните. Великие Духи огня, спалите алчь и злобу, гоните прочь нежить черную, сер-камня душу очарованную будите… – уроненные в живое тепло ладоней, ожили слова, окрепли силой необоримой, стали заклятием.

Повела Адоня округ себя – и каменные стены задышали теплом, почудилось, будто только что узкая комнатка была залита жарким летним солнцем.

* * *

Прошел день, и другой, и третий. Ей исправно приносили еду три раза в день, воду для умывания, забирали порожние чашки и миски, зажигали свечи по вечерам… Но этим и ограничивалось общение Адони с обитателями замка. С ней никто не спешил встретиться, что-либо объяснить ей о причине, по которой ее столь бесцеремонно доставили в замок, ни у кого не возникало в ней надобности. Странно было такое отношение к вынужденной гостье, которая вроде бы и не нужна никому. Но Адоня чувствовала – в тишине вокруг нее не было покоя. Тишина была подобна тому затишью, полному напряженного ожидания, которое бывает накануне События. Но чего ожидали в замке? Задавая себе этот вопрос, Адоня ничего не предпринимала, чтобы проникнуть в суть происходящего вокруг нее. Она подождет. Лиента сказал: "Узнаешь в свое время". Разумеется, так и будет, ведь зачем-то она нужна здесь. А события торопить никогда не надо, все приходит в свой черед, и нетерпение – не признак большого ума. Надо дать время, чтобы событие сформировалось. Незрелый плод чаще всего приносит разочарование и хорошо еще, если не ядовит.

Адоня была благодарна Лиенте за то, что при явном недоброжелательстве он не ограничил ее свободы, и она имела возможность беспрепятственно гулять по всему замку за исключением половины хозяина и близких ему людей. Вход в те помещения охранялся круглосуточно.