Переселенец. Долг чести

Тут и наряд прибыл, проверил опрос, мама заявление написала, и начали искать. Как выносили не видели, а гитара приметная, значит ещё в здании, вот и проверили все номера. Дежурная по этажу была убедительной, она действительно не брала, даже подтвердила, что гитару видела, на кровати у меня лежала, красивая и чёрная, но она выходила и входила, бельё уносила и приносила, дверь открыта была. Гитару нашли через три номера от нашего. Там два тела пьяных, храпели на кроватях, на столе следы обильного застолья. Моя гитар была испачкана, грязными руками хватали, но целая.

- Мама, тебя сейчас будут убеждать забрать заявление, мол, пьяные, и всё такое. Не забирай. Это воровство, и порча чужого имущества. Смотри как они её заляпали. У меня моральная травма.

Я заставил фотографа сделать фотографию гитары, чтобы было видно, порча была, хотя та и целая, оба тела наряд забрал, нужно ещё установить кто крал, гитару тоже забрали, вещдок, она и поможет, по отпечаткам. Если обоих, то это уже отягчающее, кража в группе по предварительному сговору. Причём всё я это говорил вслух. В общем, нас и оба невменяемых тела забрали в отдел милиции, заявление написано, показания мы тут же на месте дали, их сняли с работников гостиницы. Теперь разбираться надо. Отправлять маму одну я не хотел, её быстро уговорят отказаться от заявления, мол, бурильщики, отдыхают, бес попутал, душа требовала музыки. Ну и всё такое. Когда мы дошли до райотдела, тут рядом, воров на машине уже привезли, я сказал на входе маме:

- Ты молчи, я сам говорить буду, а то быстро уговорят заявление забрать.

- Не думаю, у них тоже план есть.

- Это да. Но одно дело пришлых по этапу отправлять, а другое дело своих. Я узнавал у администратора, они в пригороде прописаны, село их рядом, а значит, свои.

Мы вошли в здание и нас сопроводили в кабинет дежурного опера, что и занимался этим делом. Он и в гостинице был. У меня на рубашке медаль висела, новенькая, блестит ещё, специально надел и документ на неё при нас. Вздохнув, лейтенант, что и вёл это дело, стал пояснять:

- Бурильщики, пять месяцев, две смены отработали. Отдыхали, их можно понять. Таких тут много…

В общем, к чему тот клонил понять не трудно, поэтому я твёрдо сказал:

- Заявление забирать не будем. Понять вас тоже можно, но и меня вы поймите. Едва выжил в противостояние с бандитами, получил психологическую травму, а тут раз и обокрали. У меня есть психологическое отклонение, это вам любой психиатр подтвердит. Я очень трепетно отношусь к личному имуществу, и если кто его возьмёт, тем более без спросу, готов довести ситуацию до членовредительства, покалечив. Я очень не люблю, когда берут моё. А тут мало того, что взяли, так ещё и испортили её. Нижняя струна просела, да руками заляпали. Я по следам вижу рассол от квашенной капусты и салата под шубой. Так что нет, вор должен сидеть в тюрьме!.. М-м-м… Я сказал!

- Хорошо сказал, - одобрил опер, поправив китель. - Кого процитировал?

- Владимир Высокий, который сыграет капитана МУРа. Вы от темы не уходите, у вас работа стоит, а нам завтра в Москву вылетать.

- Тем более, - даже порадовался тот. - Гитара вещдок, придётся задержаться пока идёт следствие.

- С какой это радости? - удивился я. - У меня тут отец остался, он гитару и заберёт. А если так потребуется, то и я задержусь. Ради справедливости согласен.

Тут раздался стук в дверь и зашёл мужичок. Судя по светлой коже снизу у подбородка, тот совсем недавно сбрил бороду. Опер обрадовался, сказав:

- Это бригадир буровой вышки, начальник тех охламонов что у вас гитару взяли. Повезло, он как раз в городе и захотел с вами поговорить.

Лейтенант вышел, а мы несколько секунд задумчиво изучали друг друга. Наконец тот начал уговаривать, обращаясь к матери, но та сидела и изучала портреты министра МВД и Брежнева на стене, не реагируя на того. Маме было любопытно до чего всё дойдёт, хотя прямо сказала мне, чуть позже заявление заберёт, губить жизнь мужиков та не хотела. Да я и не против, так и сказал ей. Но наказать их, вот что я хочу, к этому всё и вёл. Тот наконец стал со мной общаться, но тоже ничего не добился, и вздохнув, достал свёрток в платке, развернув, показывая красные червонцы, сказал:

- Может договоримся?

Я даже со стула вскочил с красным от ярости лицом:

- Мзду мне суёшь?! - зло шипел я. - Я мзду не беру, мне за державу обидно. Уберите, пока милицию не вызвал и вас не арестовали за дачу взятки должностному лицу!

- Чего? - удивился тот, шустро пряча деньги.

- В смысле, за дачу взятки, - поправился я, садясь на место.

- Так чего ты хочешь?

- Наказания. Сурового и неотвратимого наказания.

- У них семьи, дети малые, - горестно вздохнул тот, я понял, сейчас будут давить на жалость.

- Я не про это, - отмахнулся я. - Я заберу заявление, но с одним условием.

- Какое? - тут же заинтересовался тот.

- Пусть лейтенант вернётся, это его тоже касается, свидетелем выступит.

Бригадир сходил за опером, они оба вернулись, хозяин кабинета за столом устроился, и оба внимательно посмотрели на меня, чего это я такое выдам?