Перешагни бездну

Вспомнить бы Сеиду Алимхану беды и горести двадцатого года. Туго пришлось ему в те дни. Метался он после стыдного бегстаа из Бухары по Гиссару и Бальджуану заполеванным волком с изо­дранной шкурой. Того и гляди мог попасть в руки краснозвезд­ных. В растерянности хотел пробраться по долинам Каратегину и Алаю в Кашгарию. Опозорил свое достоинство халифа мусульман, унизился перед кашгарским консулом Эссертоном, принял его приглашение. Сидел бы сейчас в кашгарском каком-нибудь китай­ском ямыне, лизоблюдничал бы перед английскими хозяевами, ес­ли бы тогда не пришел бы ему, беглецу, на помощь Ибрагимбек в Душанбе. Дал охрану из храбрецов-локайцев, подарил свежих коней, провел через вилайеты, кишевшие обнаглевшими от «сво­боды» черными людьми, вероотступниками, швырявшими камнями в дома аллаха и поднявшими дубины на законных хозяев земель — помещиков, баев, арбобов. Разве смог бы тогда эмир без помощи Ибрагимбека пробраться за границу? Забыл добро эмир. И даже вызов из Ханабада сюда, в Кала-и-Фатту, разве можно понимать иначе, чем обиду и поношение. Какие только обещания не давал эмир в своих многих настоятельных письмах: и самому афганскому шаху представит, и почет-уважение обеспечит, и золотом засы­плет до горла, и уши салом смажет, и с послами великих госуда­рей мира сведет для переговоров. Не верил Ибрагимбек, колебал­ся, не хотел оставить в Ханабаде племя локай, свою силу и охрану, свою кочевую жизнь. И все же поехал. Алчность одолела — слиш­ком уж расщедрился обещаниями эмир. Да и любопытство про­снулось. За свою жизнь Ибрагим Чокобай ничего, кроме степей и гор, не видел. А паломники и торговцы, из тех, кто посещал Ка­бул, Лахор и знаменитые другие города Индостана, рассказывали поразительные вещи: и пальмы там, и слоны, и нагие красавицы, и белокаменные дворцы, и райские птицы, и ананасы... Представ­ления о географии Ибрагимбек имел самые первобытные. И все чудеса, о которых ему удавалось слышать в сказках еще в детстве, он по наивности переносил в Кала-и-Фатту. Зависть к эмиру разъедала печень. Письма Сеида Алим-хана наконец завлекли Ибрагимбека. Он поднялся целым аулом, взял любимых жен, их детей, юрты, своих телохранителей-всадников. Откровенно говоря, Ибрагимбек ожидал найти в Кала-и-Фатту рай пророка Мухамме­да. Где же и жить такому богачу-бездельнику, как эмир. Но при­шлось испытать изрядное разочарование. Рая в Кала-и-Фатту Ибрагимбек не нашел, зато окончательно потерял покой. Обман подстерегал спесивого локайца на каждом шагу. Новый король Бачаи Сакао, вступивший на кабульский престол под именем Хабибуллы Газия I, принял поначалу Ибрагимбека пышно, с почетом, усадил за парадный дастархан, наобещал всякого. Но хитрейшему из хитрых, ловкому, подозрительному волку не стоило большого труда понять всю пустоту подобных обещаний. Поразило его и ничтожество приближенных Хабибуллы. «Все они достойны своего царя — поливальщика базарных улиц, — думал Ибрагимбек.— Сколько ни пыжься, а ты, Качаль Палван,— дергунчик в руках инглизов. Дернул за веревочку—рукой махнул. Дернул за ногу — ногой шагнул. Посадили тебя инглизы на трон. Не угодишь им — выкинут в два счета».

Пошли всякие «неувязки». На первом же приеме его величест­во Хабибулла заявил: «Русские могущественны. Пока мы не утвердим власть в государстве, ссориться с русскими нельзя. Надо иметь добрых соседей». Досада схватила за горло Ибрагимбека, и он не удержался от выкрика: «Недостойно! Мусульманский хан живет в ладу с идолопоклонниками!» Спорить Хабибулла не пожелал, степняку, посмевшему в присутствии всего двора делать ему замечания, плохого не сделал, а повелел: «Делами твоими, господин Ибрагимбек, заниматься мы сами не соизволим, а пре­поручаем тебя твоему господину, нашему брату Сеиду Алимхану...» Понимай как хочешь. Полковник Амеретдинхан твердит: «Воюй против большевиков». А шах Хабибулла: «Не воюй». А ведь не послушаешься «инглизов» — оружия не дадут, пушек не дадут, денег не дадут. Ослушаешься Хабибуллу — тоже плохо. Ведь локайцы живут в государстве Хабибуллы. И малейшее неповинове­ние грозит карами. Припадка гнева Ибрагимбека не мог утихоми­рить и сам Сеид Алимхан. Выяснилось, что Хабибулла и эмиру наказал вести дело так, чтобы Советское правительство не могло предъявить никаких претензий.

По приезде в Кала-и-Фатту Ибрагимбек получил приглашение в гости из посольства Великобритании и других государств. По­сол жаждал побеседовать со знаменитым разбойником и послушать, что он порасскажет о положении в Советском Туркестане. Согласие на приглашение Ибрагимбек дал и распорядился седлать коней. Но тут явился бухарец в золотошвейном халате. «Мы— Юсуфбай Мукумбаев,—представился он,—визирь и посол госпо­дина Сеида Алимхана. Прибыли с повелением от его величества эмира. Надлежит вам помнить, что вы его подданный и не надлежит вам  самому иметь дела  с инглизами без ведома  господина Сеида Алимхана».