Перешагни бездну

Он ходил взад-вперед, напуская на себя независимый вид, и удивлялся: почему он, человек волевой, жесткий, — а он ставил жесткость себе в достоинство, — человек непреклонный, трепещет при одном звуке голоса молодой женщины, даже не жены, а… скажем, квалифицированной служанки. Ну ладно, он кривит душой, когда называет мисс Гвендолен «служанкой». Он-то отлично знает, какая она служанка! К тому же «хозяин преисподней» наделил мисс Гвендолен мистической силой.

И рад бы мистер Эбенезер избавиться от своей чертовой экономки, но… не все в нашей власти.

Он, относящийся с полной серьезностью и ответственностью к своему высокому положению в колониальной администрации, он, незаурядный чиновник, облеченный огромной властью в Северо-Западной Индии, держащий в руках многие человеческие жизни, при одном взгляде, при одном слове своей экономки чувствует себя ничтожеством, мальчишкой, робким школьником. И все из-за того, что он не обладает ни фантазией, ни комбинаторскими талантами, ни умением вовремя предугадать замыслы своих противников. А вот мисс Гвендолен-экономке хватает и фантазии, и комбинационных способностей, и дьявольского чувства предугадывания. И даже с избытком. Он не мог не признаться, конечно, про себя, что его экономка знала Восток и людей Востока лучше него. Он даже вздрогнул из сочувствия к себе.

— Сэр, вам доставляет удовольствие топать ногами?

Наконец-то заговорила. Мистер Эбенезер замер возле окна, распахнутого в пальмовый сад. С показным интересом он разглядывал явившихся в листве обезьян, весь напрягшись от ожидания.

— Вы что? Соляной столп? — прозвучал стонущий голос.

Мистер Эбенезер с готовностью повернулся лицом к мисс Гвендолен. И сейчас она, даже больная, выглядела красавицей, розовой, белокурой. Но почему-то мелькнула мысль: «белобрысая красавица…»

— Он там, а вы здесь, — резко заметила она.

— Ну, я не мусульманин. Невозможно. Меня мгновенно оттуда выставят. Нельзя.

— А он мусульманин?

— Он рядится в мусульманина. Вы же знаете.

— Чалма? Имя? Маскарад? И вы бы могли.

— С моей наружностью англосакса…

— С бульдожьей физиономией, хотите сказать? Смешно! Но Пир Карам-шах решает. За вашей спиной он вертит и так и сяк… Он — ваш исполнитель, а делает политику. И помимо вас. Это он занял нетерпимую линию по отношению к новому правительству Афганистана и вот-вот втянет Ибрагимбека в настоящую войну с Кабулом. А большевикам выгодно все, что ослабляет басмачей.

Мистеру Эбенезеру осталось пожать плечами.

— Но у Пир Карам-шаха полномочия от самого сэра Безиля. Я не знаю, о чем он разговаривал с ним, когда приезжал в Пешавер. Я бессилен.

— Чепуха. Полномочия сэра Безиля мне известны. И притом вы, сэр, хозяин Азии.

Приятно, когда тебя называют хозяином целого материка. Приятно, что тебе, одному из звеньев английской секретной службы, обладающей трехсотлетним опытом, дают столь высокую оценку, хотя бы в таком странном разговоре. Однако в присутствии этой мисс — «гадюки с блестящими глазами и с холодной кровью» — у мистера Эбенезера не оставалось места для иных мыслей, кроме тех, которые имелись в ее очаровательной головке.

Знали ли об этом те, кто с берегов далекой Темзы направлял действия мистера Эбенезера Гиппа, эсквайра? В «Секрет интеллидженс сервис» не терпят слабовольных, да еще попадающих под башмачок простых «экономок».

Но у мисс Гвендолен имелось достаточно такта не проявлять въявь своей власти. Для окружающих она оставалась скромной, но очень необходимой хозяйкой, управительницей бунгало в пригороде Пешавера, экономкой, обеспечивающей удобства высокопоставленного чиновника Индийского государственного департамента мистера Эбенезера Гиппа и джентльменов, наезжающих из Великобритании и других районов мира в Северо-Западные провинции по делам империи.

Вообще простой мисс экономке не подобало вмешиваться в служебные дела ее хозяина. Но Гвендолен не возбранялось иметь свое мнение, и она имела его.

Чисто по-женски она невзлюбила высокомерного, надутого павлина Пир Карам-шаха. Сама того не замечая, мисс Гвендолен привнесла в вопросы политики женское уязвленное самолюбие.

Бывая довольно часто в пешаверском бунгало, Пир Карам-шах слишком мало внимания уделял экономке. Гвендолен считала себя женственной, привлекательной и даже, не без основания, красавицей. Она требовала внимания к своей особе. Пожалуй, она добивалась от овеянного романтикой Пир Карам-шаха даже большего, чем простое внимание. Гвендолен-женщина хотела видеть «рыцаря пустыни» у своих ног.

Во всем: в манере одеваться, в походке, поведении, во взгляде, в улыбке она вела себя кокетливо, мило, призывно. Она хотела нравиться. Нравилась же она, наконец, толстокожему дубоголовому Эбенезеру. По крайней мере она заставила его пресмыкаться перед ней.