Пересменок. Повесть о советскком детстве

Выбегая из бабушкиного двора, я увидел, что курилка забита учениками школы шоферов, все они жадно дымили, пользуясь перерывом в занятиях, и шумная толпа тонула в сизом мареве.

...Треск машинки оборвался. Парикмахерша раскрыла лезвие и, скрежеща по волосам, подбрила мне затылок и виски.

— Вполне! Думала, будет хуже, — сама себя похвалила она.

Я глянул в зеркало и обомлел: на меня глядел какой-то незнакомый круглолицый парубок с кружком волос на самой макушке, как у кузнеца Вакулы в фильме «Вечера на хуторе близ Диканьки». Ужас! По-всякому меня в жизни оболванивали, но таким идиотом я еще никогда не выглядел! Пока я приходил в себя, прикидывая, как, вернувшись домой, срежу ножницами эту волосяную тюбетейку на голове, парикмахерша схватила пульверизатор, пискнула несколько раз «грушей» и пустила в меня удушливое одеколонное облако.

— Не-ет... — взмолился я, чуть не плача, но было поздно.

— В чем дело? — удивилась она, продолжая орошать мою несчастную голову.

— У меня только шестнадцать копеек!

— Ничего страшного! Четыре копейки в следующий раз отдашь. От такого красавца должно хорошо пахнуть. Женщина носом любит!

И это они называют «хорошо пахнуть»? Карбид, пузырящийся в луже, воняет гораздо приятнее. Срочно в душ, на маргариновый завод, смыть с себя всю эту гадость соапстоком!

Мастерица движением фокусника — рывком сняла с меня простынку и сухим помазком вымела, щекоча шею, мелкие колющиеся волосы из-под воротника.

— Вот и всё! Будь здоров — не кашляй!

Я встал с кресла, вокруг на полу клочками лежали мои опавшие кудри, словно здесь насмерть подрались две болонки.

— Ну, шагай! Не грусти! Все девчонки теперь твои!

Что она понимает? Когда Шура Казакова лечилась в «лесной школе», Андрюха Калгашников позвал меня как-то к себе во двор, что за кинотеатром «Новатор». Мы играли в казаки-разбойники. Среди «разбойниц» была девочка по имени Мила, и мне сразу захотелось поймать именно ее, что я вскоре и сделал. Стараясь вырваться, она смахнула с меня ушанку и громко, обидно засмеялась. Я не придал этому значения, хотя тоже накануне подстригся. Дня через два на перемене мы обсуждали с Андрюхой поход в «Новатор», на «Седьмое путешествие Синдбада-морехода», и я словно бы невзначай спросил:

— Как там Мила?

— Нормально.

— Про меня ничего не говорила?

— Говорила. Сказала: когда сняла с тебя шапку, сразу поняла, что ты дурак...

...Я покорно положил на полку шестнадцать копеек, встал и побрел к выходу.

— Курточку с авоськой не забудь, боксер! — вдогонку крикнула парикмахерша. — Следующий!

Навстречу, чтобы сменить меня в кресле, двигался тихий, покорный мальчуган, он шел почти военным шагом, как суворовец, даже с отмашкой, будто на отрядном смотре. Его веснушчатое лицо выражало ту высшую степень послушания, после которой следует летаргический сон. И только по клетчатым штанишкам да кудрям я узнал в этом механизированном ребенке недавнего буйного «вождя краснокожих». Ребенка конвоировала рослая мамаша, улыбчивая особа с безжалостным взглядом Анидаг из «Королевства кривых зеркал».

— Будешь озорничать, Котик, тебя так же подстригут, как этого дурачка с чердачка! — проворковала она сыну, а на мастерицу рявкнула: — Немедленно проветрить помещение! Это у вас тут что — «Шипр» или иприт?

— Так точно! — испугалась парикмахерша.

30. Букет васильков

Я еще раз посмотрел на себя в зеркало. Это даже не смехотура... Это кошмар! Поджигатели войны в «Крокодиле» лучше выглядят! В таком виде выходить на улицу никак нельзя. Засмеют. Шайками закидают. Лучше бы я подстригся под Котовского! А на вопрос «зачем?» можно было бы намекнуть на трагическую необходимость, вроде стригущего лишая, что всегда вызывает уважение и сочувствие.

Этим летом в нашем лагере «Дружба» один мальчик из второго отряда подцепил от бездомных собак, забегавших из рабочего поселка, стригущий лишай. Пионера сразу же, заперев в изоляторе, обработали под ноль, и никто, между прочим, над ним не смеялся! Наоборот, все его зауважали: не каждый день можно подхватить такую удивительную заразу, из-за которой волосы облетают с головы как пух с одуванчика, а медсестра в панике вызывает подмогу аж из Домодедова! Это, конечно, не жуткий смертельный столбняк (им нас постоянно пугают, заставляя с каждой ссадиной мчаться в медпункт), но тоже весьма уважаемое в народе заболевание.

Я пожалел, что в «Детском мире» отказался от «нопасаранки» — пилотки с кисточкой. Уж лучше, чем эта волосяная тюбетейка на макушке! Выхода нет: чтобы не позориться перед прохожими, надо сделать шапочку из газеты. Однако журнальный столик, на котором посетители обычно оставляли прочитанные номера, как назло, оказался пуст.