Пересменок. Повесть о советскком детстве

В разросшихся кустах акации, окаймляющих весь скверик, уже созрели стручки. С третьей попытки мне удалось изготовить свистульку, издающую пронзительный птичий писк. Я даже попытался проверещать песенку про зайцев из кинофильма «Бриллиантовая рука»:

А нам все равно! А нам все равно!

Но обе мамаши, тревожно заглянув в коляски, замахали на меня руками: мол, шел бы ты, мальчик, отсюда! А тут еще внук, уставившись на меня, все-таки грохнулся с велосипеда и заорал как резаный. Бабушка возмутилась и пригрозила вызвать участкового. Цыганами и милицией меня пугали лет до семи, и довольно успешно, теперь-то я знаю: в табор меня никто не похитит, хотя я не отказался бы покочевать недельку-другую и научиться скакать на коне, как цыган Яшка из «Неуловимых мстителей». А участковый Антонов из-за какой-то там стручковой свистульки никуда меня не заберет. Вот если бы я пришел в сквер с настоящей двустволкой, как «Ежов», — тогда другое дело!

От криков бабки я спрятался в плитах. Вдоль забора хладокомбината сложены высоченные штабеля «бетонных изделий», занимающие весь тротуар — от проходной до перекрестка. Привезли их сюда давно, когда я только пошел в первый класс, доставили на просевших от тяжести грузовиках и прицепах, а разгружали с помощью самоходного крана. Плиты были разной формы и величины: длинные, короткие, узкие, широкие, некоторые напоминали огромные серые кубики с углублениями посередине, где скапливалась, не высыхая до конца, дождевая вода и со временем завелись головастики. Когда плиты выгружали, мы как раз шли с Лидой из магазина.

— Безобразие! — возмутилась она и направилась к дядьке в капроновой шляпе, который командовал краном:

— Вира! Майна! Теперь — ложи помаленьку!

Шофер, пересев со своего обычного места в маленькую кабинку, ловко дергал за рычаги, управляя стрелой и стальным тросом. Еще двое рабочих — их называют чальщиками — вдевали крюки в металлические петли, вмурованные в бетон.

— Что здесь происходит? — строго спросила Лида, подойдя.

— Разгружаем бетонные изделия. Но вас это, гражданочка, не касается! Идите куда шли! Здесь опасно, особенно с ребенком. Семеныч, подмайни, тебе сказали, чудила!

— Это хорошо, что вы заметили ребенка. Кто вам разрешил разгружать стройматериалы рядом с детской площадкой? — Она показала на наш скверик.

— Не ваше дело! Вира!

— А вот я сейчас позвоню в райком, в строительный отдел...

— Звони куда хочешь! Ложи!

— Василию Петровичу...

— Стоп машина! — На лице командующего дядьки появилось сомнение. — Семеныч, передохни чуток. Парни, курим! — Он вежливо повернулся к Лиде. — Гражданочка, я же объяснил: складируем временно. Пятница. В понедельник железобетон перекинут на территорию комбината. Там новый цех будут строить. Государственное дело!

— В понедельник?

— Вторник — крайний срок.

— Вы мне твердо обещаете?

— Побожиться, что ли?

— Лучше дайте честное партийное слово!

— Честное партийное! Ей-богу!

— Если хоть один ребенок до понедельника упадет с этого вашего Вавилона, под суд пойдете!

— Не волнуйтесь! Мы сторожа выставим.

— Ну смотрите у меня!

Оказывается, взрослые умеют так врать, что дети по сравнению с ними — просто правда в коротких штанишках. Прошло шесть лет, а плиты как стояли, так и стоят, они запылились, потемнели, а кое-где даже обросли зеленым мхом. Дети с них, конечно, падали, и не раз. Например, Колька Виноградов сломал руку и ходил потом месяц в гипсе. Лида несколько раз звонила в райком Василию Петровичу, но тот разъяснил: из-за того, что американская военщина решила покорить Остров Свободы, Советский Союз оказал кубинской революции помощь оружием и пропитанием, а это стоит больших денег, поэтому некоторые планы по развитию нашей промышленности пришлось отложить, в том числе строительство нового корпуса на хладокомбинате. Но явление это временное, разумеется, все, что намечено, будет обязательно выполнено, вследствие чего везти стройматериалы назад, на бетонный завод в город Бабушкин, не имеет никакого смысла. Надо просто ждать и верить в победу передового человечества над агрессивными кругами США...

— Да, с точки зрения государственных интересов Василий Петрович, конечно, прав... — вздохнула Лида, рассказав за ужином всю эту историю отцу.

— Бардак! — буркнул в ответ Тимофеич. — Куба-то тут при чем, демагоги вы хреновы?

— Карибский кризис... — потупилась мать. — Надо помогать!

— Да идите вы все к лешему с вашим тростниковым сахаром!

— При чем тут сахар?

— При том!