Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании

Различие же между СССР и гитлеровской Германие, наверное, состоит только в том, что в Германии больше и искреннее любили фюрера, чем у нас в СССР Сталина. Об этом у нас даже в новой России никто не говорит вслух. Но такому феномену есть простое объяснение. Все дело в том, что гитлеровские репрессии были направлены вовне, а сталинские внутрь, на своих, на крестьян, на «бывших» и их детей, лишенных гражданских прав. Гитлер во имя своей идеологии не устраивал насильственную коллективизацию, не устраивал голодомор, унесший жизни миллионов людей, не отправлял в Гулаг миллионы соотечественников.

Показательно, что даже историк Сергей Кара-Мурза, пытающийся доказать, что в главном коммунизм и фашизм были не братьями, а врагами, вынужден признать: родства между большевизмом и национал-социализмом действительно много, и большевики, и национал-социалисты создали тоталитарные политические системы, делали ставку на политическое насилие, реализовывали «мессианистические проекты», отличались жестокостью и нанесли «травмы своим обществам».[409] Кстати, Сергею Кара-Мурзе, на мой взгляд, так и не удается доказать, что моральность или аморальность тоталитарной системы определяется не мерой ее жестокости, не количеством людей, погибших от ее репрессии, не глубиной травм, а лежащими в ее основе идеалами, которые якобы как раз и являются «коренными чертами» этих рассматриваемых нами тоталитарных систем. А так как идеал коммунистического равенства не имеет ничего общего с гитлеровским идеалом превосходства арийской расы, то при всей внешней схожести большевистского тоталитаризма с фашистским говорить об их родстве нельзя, заключает свои рассуждения Сергей Кара-Мурза.

Философия, которую создает Кара-Мурза для того, чтобы доказать, будто преступления большевиков, Сталина имеют более высокий моральный смысл, чем преступления Гитлера, строится на трех основаниях. Первое основание: принцип – цель оправдывает средства. Второе: идеал как идея обладает внутренней, самостоятельной ценностью независимо от того, каковы механизмы и последствия его реализации в жизнь. Более того, идеал сам по себе обладает большей ценностью для человечества, чем люди, которых пришлось погубить в ходе его достижения. И третье основание: все, чем себя проявляет идеал в жизни, что мы можем наблюдать своими глазами и ощущать своей кожей, на самом деле ничего не говорит о главном, о сущности его «коренных черт».

Мне могут сказать, что все эти изыски Кара-Мурзы, а наряду с ним и некоторых политиков по поводу того, что смерть от рук следователя НКВД более достойна, чем смерть от рук следователя СС, не имеют ничего общего с ценностями гуманизма, ценностями христианской морали, признающими равноценность каждой человеческой жизни, что все эти теории и рассуждения аморальны по своей природе. Конечно! Но Сергей Кара-Мурза, как убежденный коммунист, мыслит строго в соответствии с установкой: цель оправдывает средства. Владимир Ильич Ленин тоже учил своих последователей, вождей III Интернационала, не бояться, не скупиться на жертвы, лишения и страдания людей, если по-другому невозможна победа пролетариата. Ленин признался на III съезде Коминтерна, что «таких гигантских жертв» и лишений, которые обеспечили победу большевиков, «не знала история Европы».[410]

На мой взгляд, слабость аргументации Кара-Мурзы не только в ее исходном антигуманизме, но и в дефиците философской культуры.

Уже студент философского факультета знает, что – как говорил Аристотель – «форма существенна», что на самом деле ничто так не характеризует моральную сущность идеала, как способы его воплощения в жизнь и как содержание, сопереживание этой новой жизни. Сам факт, что идеал приходится воплощать в жизнь при помощи насилия, означает: идеал изначально ложен, он направлен против человека и человечества. В том-то и дело: фашистский тоталитаризм родственен коммунистическому тоталитаризму не только в том, что Сергей Кара-Мурза считает «внешним» – в практике геноцида, но и в том, что он называет «внутренним». Разве не марксизм задолго до Гитлера, вопреки христианству, начал доказывать, что общество не едино, что оно «подразделяется на сорта» – на рабочий класс как «высший сорт», гегемон, и на буржуазию, мелкую буржуазию, крестьянство как «низший сорт»? Это азбучная истина: «внешние» проявления коммунизма и фашизма именно потому и родственны, что «внутренние», «коренные» черты этих идеологий близки своим расизмом.

Игорь Голомшток в книге «Тоталитарное искусство», написанной, кстати, еще в конце 1980-х годов, говорит, что общим и для марксизма и для фашизма была не только гегелевская тотальность, не только концепция коллективной воли Жан-Жака Руссо, учение о народной массе как субъекте истории, но и социальный дарвинизм.[411] Утверждение Карла Маркса о том, что только рабочий класс является «сердцем», «смыслом» общества, «действительным родовым существом», как раз и было первой попыткой применить дарвинизм в анализе социальных процессов.