Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании

Ничто так не подтверждает точку зрения, что большевизм с его коммунистическим идеалом является всего лишь рационализацией дороги назад, к буйству звериных нравов, как процитированное выше секретное указание Ленина убить как можно больше православного духовенства и русских промышленников. Как только Ленин остается один на один со своими сверхсекретными указаниями, какой-либо рационализм покидает его, и он дает волю своему бесовству, своему «палачеству», зовет свою гвардию к очередным массовым убийствам. Солоневич был прав. Все эти разговоры и пророчества о царстве равенства и свободы вели к «уголовным преступлениям». Все эти пророчества и декларации, писал И. Г. Солоневич, были направлены только на то, чтобы «свергнуть все десять заповедей» и прежде всего заповедь «Не убий». «И когда заповеди были свергнуты – то из-под их развалин автоматически возник Питекантроп – носитель идеи первозданного до-синайского коммунизма».[417]

И на самом деле, как выясняется в жизни, не важно, чем заменяются десять заповедей, чем заменяется Бог. Заменяется ли он пролетариатом, как у Маркса, или арийской расой, как у Гитлера или Геббельса. Главное, что пророчество о царстве будущего дает оправдание убийству, придает идеологическую легитимность элементарному «уголовному преступлению». И чем выше уровень рационализации права на убийство (марксизм с его учением о закономерностях развития истории достиг небывалых высот рационализации права на насилие), тем больше крови, тем больше преступлений. Иван Бунин был прав, что для русской истории в преступлениях Ленина и Троцкого, в преступлениях «самой революционной части человечества», как говорили о себе сами большевики, ничего нового для России не было. Был у нас и Васька Буслаев, горько на старости лет кающийся, что уж слишком было смолоду «бито и граблено», был «кровавый хам Разин». В конце концов, как пишет здесь, в «Окаянных днях» Иван Бунин, «Разин, которого буквально боготворили целые поколения русской интеллигенции, страстно жаждавшие заветной поры… как проснется народ»,[418] как раз и вернулся в Россию в облике Ленина и Троцкого. И самое поразительное, что процитированный выше приказ Ленина убивать как можно больше священников и русских предпринимателей даже по языку ничем не отличается от цитируемых выше «Прелестных писем» Стеньки Разина.

Как известно, ни Ленин, ни Троцкий, ни Сталин не участвовали собственноручно в расправе над священниками и буржуями. Открытые Марксом законы неизбежной гибели врагов пролетариата и мира частной собственности они поручали выполнять своим карательным отрядам. Но глубоко убежден, что, убив «врага пролетариата и коммунизма» своими руками хоть один раз, Ленин при всем своем природном палачестве и жестокосердии, стал бы меньше писать своих бесконечных записочек членам Политбюро РКП (б) со словом «расстрел».

Стремление «учинить полное равенство», идеал коммунизма, создать общество, где «нет ничего моего или твоего», появляется вместе с христианством и всегда, примером чему еретические секты средневековья, предусматривает насилие. В проповедях таборитов, коммунистов средневековья, говорилось о том же, о чем в «прелестных письмах» нашего Стеньки Разина, стремящегося «учинить полное равенство». Табориты, движение которых позитивно, со знаком плюс оценивалось в советской исторической науке, на самом деле прежде всего призывали разрушать и убивать. И совсем не случайно их набеги четверть века наводили ужас на всю Центральную Европу. Их проповедники учили: «Кто имеет отдельно, тот грешит… Дома священников, все церковное имущество должно быть уничтожено, церкви, алтари и монастыри разрушены». Они же, проповедники таборитов, учили: «должно всех возвышенных и властвующих согнуть как ветви деревьев и срубить, сжечь в печи, как солому, не оставив ни корней, ни отростков, измолотых, как снопы, кровь из них выцедить скорпионами, змеями и дикими зверями и смерти предать»[419]

Но все же, при всей общности жажды убийства, расправы с «возвышенными», характерной для всех движений, проповедующих коммунистическое полное равенство, коммунистическую общность имущества (и здесь, как мы видим, нет различий между призывами Ленина к расправе и призывами таборитов, Разина), коммунизм, выводимый из атеизма, из марксистского материализма, оказался куда более жестоким, кровавым, чем коммунизм христианских ересей.